Факелы на зиккуратах (СИ)

– Ага. Попытка уравнять ориентацию и распутство – это попытка уравнять красное и мягкое. Прости, Фальк, но твой бывший коллега, этот Студт – живой тому пример. Гетеросексуальный и при этом отвратительно распутный. Я лично знаком со многими жертвами его распутства. А спроси его – он ведь будет разглагольствовать о слабостях, еще о чем, преподносить это как такую фривольную милость.

Фабиан заскрежетал зубами, недовольно скривился и отвернулся. На экране это смотрелось очень хорошо – выразительно, в меру эмоционально, очень красноречиво.

– Кстати о Студте, – подобралась ведущая. – Меня, моих коллег не могла не удивить энергичность, с какой развивались события вокруг него. Вы не стали противодействовать расследованию, не так ли? Хотя, осмелюсь предположить, возможности у вас наверняка были.

– Разумеется, мы не стали. Более того, мы оказали всяческое содействие, – избегая прямого визуального контакта, как бы неохотно ответил Фабиан. – Некоторые вещи недопустимы. Я, как и мои коллеги, испытываю самые разнообразные чувства, когда нам доводится снова сталкиваться с напоминаниями о тайной стороне личности этого человека. Естественно, положительными их не назовешь

Марина Вейсс повернулась к Аластеру, начала спрашивать его о жертвах Студта, с которыми он был знаком лично. Фабиан помалкивал. Аластер рассказывал о них, о других детях, старательно избегая любого упоминания о политике. Ему это было совсем ни к чему; Фабиан тоже предпочитал находиться в студии в качестве друга Аластера – прежде всего, затем – в роли человека, поддерживающего его начинание, и только в третью очередь в качестве политика. И он все ждал: она еще раз обратится к нему с попыткой выяснить хотя бы что-то об Абеле?

Обратилась. После смеха, вызванного рассказом Аластера о каком-то мелком недопонимании с Карстеном, его возмущением насчет того, что совместная жизнь ужасно сложная штука, она повернулась к Фабиану:

– Это действительно сложно?

– Еще бы, – охотно подтвердил Фабиан; он ухмыльнулся, покосился на Аластера, на Карстена, стоявшего за камерами и сурово смотревшего на Аластера. – Жизнь вообще сложная штука.

– А… – она замялась, подбирая слова. – Ваш друг – с ним сложно?

Фабиан хмыкнул.

– Марина, мой друг – Аластер, – ровно сказал он. – Вам, журналистам, не мешало бы понимать ценность этого дара – правильно подбирать слова. И да, с Аластером очень непросто. Он, к счастью, очень сложный человек.

– Непросто, да? – бодро произнес Аластер, подмигнув Марине Вейсс. – Наша коммуникативная культура с каким-то упорством цепляется за эту лакуну, словно это ее спасет. Вы можете подобрать кучу слов для обозначения гетеросексуальных отношений, в равной степени возвышающих и унижающих, и на порядок меньше слов для обозначения гомосексуальных. Хотя они, между прочим, не менее устойчивы. Я предпочитаю быть не другом Карстену. Нет, это тоже, но не в том смысле, с которым вы используете это слово. И не любовником, кстати – это слишком узко. Партнер – единственное относительно оптимальное слово, которое допускает кодекс речевого поведения в нашем обществе, которое не унижает меня, к примеру. Уж не знаю, как насчет Фабиана. М?

Он повернулся к Фабиану – тот внимательно слушал его и согласно кивал.

Марина Вейсс прислушалась к тому, что ей говорил режиссер.

– Еще пара минут. И, пожалуй, соглашусь с вашими замечаниями. Ваш партнер – с ним сложно? – все-таки спросила она Фабиана.

– Разумеется, – с готовностью отозвался Фабиан.

– Не скажете пару слов о нем?

Фабиан усмехнулся.

– Кроме того, что он твердолобый и самонадеянный мальчишка? – устроившись поудобней, сказал он. – Талантливый человек, с устойчивыми принципами, очень внятными представлениями о добре и зле. В чем-то моя внешняя совесть.

У него внезапно подозрительно заблестели глаза. Он пожал плечами и отвел взгляд.

– Мне повезло с ним, – тихо признался Фабиан. – Куда больше, чем ему со мной.

А камеры все следили за ним, хотя Фабиану хотелось то ли голову под струю холодной воды сунуть, то ли лицо в руках спрятать, непонятно. Замолчать – точно. Уткнуть лицо в колени Абелю – непременно. Узнать, что он будет прощен – хотелось бы, чтобы это заняло не больше вечности.

– Я рада за вас, – тихо сказала Марина Вейсс. И громко поблагодарила гостей, обратилась к зрителям, объявила рекламную паузу.

– Ты должен мне объяснение. – Грозно предупредил Фабиана Аластер. – Долгое, подробное, обстоятельное объяснение.

– Угу. Вот вернусь из ада и всенепременно, – огрызнулся Фабиан. Обернулся – за спиной стоял продюсер передачи и изнывал от нетерпения. – Ну? – сухо спросил он.

Продюсер рассказывал о невероятном успехе передачи, о десятках каналов, которые умоляют о записи, об огромном количестве зрительских окликов. Фабиан посмотрел на Руминидиса.

– Свяжись с Альбертом, попроси о сводке, – бросил Фабиан.