Факелы на зиккуратах (СИ)

Фабиан получил обещанное Армушатом приглашение на прием на следующий день. Оно было доставлено курьером в униформе Магистрата. Во время большого перерыва, в присутствии многих, очень многих студентов. Это было лестно. Это было отрадно. От этого сладко сжималось сердце. И еще радостней оно билось, когда Фабиан благодарил курьера с невозмутимым лицом, как будто такие вещи для него в порядке вещей. Но еще отрадней было смотреть свысока на домашних деток, которые не гнушались поплевывать в его сторону раньше: как же, родовитый, но нищий, и которые жаждали общения с ним теперь, хотя бы для банального удовлетворения любопытства. А еще лучше – чтобы навязаться в спутники, потому что приглашение допускало «плюс один». Фабиан понаслаждался своим триумфом несколько минут, а затем ему стало скучно. Казалось бы: Академия, новостей прибывает ежесекундно вагон и маленькая тележка, а эти одноклеточные все трепещут от воспоминания о простом белом конверте, пусть и врученном с помпой. Оставалось надеяться, что сам прием будет не настолько скучен.

Аурелиус ваан Содегберг в некотором удивлении признался себе, что был рад видеть Фабиана. И со старческим смирением он признался себе: время летит. Жалкие три месяца назад в его приемной сидел мальчишка. Умный, сообразительный, норовистый, но мальчишка. В этом же борделе, который вопреки логике, здравому смыслу и честности назывался Магистратом, к нему подошел молодой мужчина Фальк ваан Равенсбург. Содегбергу на несколько секунд показалось, что ему снова пятнадцать лет, и к нему подходит капитан волейбольной команды, тот еще ослепительный негодяй, и просит написать за него реферат, а он, слизняк, вроде и понимает, что это нехорошо, что ему, Аурелиусу, выгоды с этого просто никакой не будет, но и отказаться он не в силах, пребывая в упоении от этого незаслуженного внимания. Этот же Равенсбург был вежлив и, с неожиданным тщеславием признался себе Содегберг, был искренен, говоря, что рад его видеть.

Крайне любопытный Второй Консул не удержался и присоединился к Содегбергу и Фабиану. Он улыбался своей ненавязчивой кошачьей улыбкой, делал комплименты амбициозности Фабиана, которые слишком походили на ядовитые стрелы, и уголки его рта обиженно обмякали, когда Фабиан отказывался злиться в ответ на них. Содегберг помалкивал и довольно улыбался. Фабиан оглядывал зал: он уже насчитал четырех консулов, но все не тех.

Второй Консул не преминул поинтересоваться, что или точней кого высматривает Равенсбург.

– Высматриваю? – снисходительно улыбнулся Фабиан. – Мне кажется, вы ошиблись флексией. «Осматриваю» будет точней. Это очень представительный прием. Не так ли, господин Государственный Консул? Здесь собраны практически все члены Магистрата и, насколько я могу судить, ряд депутатов Собрания.

– Ну еще бы, – фыркнул Второй Консул, глядя на Содегберга. – Чтобы вы знали, дорогой Равенсбург, лучше Магистратских приемов только приемы в Консулате. Особенно если за них ответственна служба Первого Консула.

Фабиана обдало жаром. Он вздрогнул, рефлекторно подавил дрожь, оглядел зал еще раз.

– Охотно верю вам, господин Второй Консул. Не думаю, что мне в ближайшее время выпадет честь побывать там, чтобы убедиться в этом лично, – через несколько секунд ответил он.

– Вы неоправданно скромны, милейший Равенсбург. Полгода назад едва ли вы могли рассчитывать на личное знакомство с Консулами, но это изменилось, – промурлыкал второй. – Будущее непредсказуемо, – насмешливо добавил он.

Фабиан замер. Он знал, что второй обладает способностью превращать самые немудреные слова в оружие – имел удовольствие убедиться на собственной шкуре, и это помимо шепотков о втором, которых он наслушался немало. Непонятным оставалось одно: вел ли себя второй так, как обычно – или все-таки его остроты были направлены лично против Фабиана. Ответ мог дать только второй. Если сам его знал.

На счастье Фабиана, к ним подошел Армушат. Чтобы лично поздороваться с одним из лучших слушателей своего простенького курса, чтобы посетовать на пару с Содегбергом о том, что молодежь нынче пошла не та, малоинициативная, лишенная оригинальности мышления, инертная. Преисполненный теплых чувств по отношению к Фабиану, он даже похлопал его по спине и задержал на плече руку. Он же и сообщил Второму Консулу, что Фабиан интересуется мегапроектами. Вроде космического городка или города-амфибии. «Вот как?» – промурлыкал второй, и его взгляд стал странно жестоким. Фабиан согласно кивнул.

– А почему? – склонив голову к плечу, спросил второй. Он улыбался, и Фабиан не верил этой улыбке, и при этом не мог не быть очарованным его противоречивостью. Поэтому он попытался объяснить. На что второй желчно отозвался: – У вас похвальное знание официальных доктрин и хорошая память, Равенсбург, но именно это вызывает серьезные сомнения в вашей способности мыслить самостоятельно. М?

– Ты слишком опрометчиво судишь, Эрик, – вмешался Содегберг. – Тем более как еще говорить о возможной будущей доктрине, как не языком доктрин? Зачем изобретать велосипед?