Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

«Не-е… Я теперь не исключение, не выбывший, меня тоже сегодня считайте», – гремлю я пустой миской, подходя к повару.

Он сурово взглянет и длинным половником с загнутым концом плюхнет мне каши, произнеся с грузинским акцентом: «Кушай, дорогой». И я сяду в стороночку, достану алюминиевую ложку и, озираясь по сторонам, буду лопать стандартную каждодневную кашу.

Здесь вам не ресторан, меню не подают, довольствуйтесь тем, что сварганил грузинский повар. Почему грузинский? А другого не было. Видимо, не заслужили разнообразия. До сих пор? Да, а что вы хотите? Ещё не доросли, батенька! Вот пройдёт век-другой, может быть, тогда? И то не факт. А пока что – строем-строем, как сказано. Выше ногу, тяните носок. Чётко, плечом к плечу. Песню запевай…

«У солдата выходной, пуговицы в ряд ярче солнечного дня золотом горят…»

В эти минуты хочется жить. Оказывается, можно и так, со всеми, в едином порыве – горы свернуть, реки перенаправить, чтобы текли вспять, строить ДнепроГЭС, осваивать целину, проводить грандиозные олимпиады…

И тогда, кто исключён, – тот не с нами, чистой воды вражина. Ему не место в наших продвинутых колоннах. И даже если вдруг этим изгоем окажусь я…

Так я размышлял, стоя на остановке и судорожно пытаясь поменять в смартфоне адрес назначения вызванного такси, тыкая пальцем во все кнопки и никак не находя нужную. Видимо, моя персона нежданно-негаданно попала в малочисленную группу людей, которым за пятьдесят, ведущих себя несколько неадекватно в использовании приложения.

Программисты решили не заморачиваться на проблемах тех, кто составляет менее одного процента от общей массы потребителей. «Да-а-а! Насколько же легко попасть в разряд особых случаев! – подумалось мне, – Хорошо, что заказ такси – это такая мелочь по сравнению с человеческой судьбой, которая в любой момент может переломиться, столкнувшись с исключениями из общих правил…»

Разрушивший не плачет по обломкам…

Разрушивший не плачет по обломкам,
А тихо стонет, глядя в пустоту.
Он бродит по подвалам диким волком,
Жалея, что не понял красоту.

А как понять, когда дерьмо повсюду?

Дерьмом измазан даже Божий рай.
И люди, предаваясь всуе блуду,
Уже перевалили через край.

Кого спасать, по ком петь панихиду?

Кому подать последнюю деньгу?
Воздвигнув на обломках пирамиду,
Перевернуть у ближних всё в Мозгу.

Но мы не те, кто изменяет веру

Простым и скучным росчерком пера.
Мы скопом все взберёмся на галеру
И будем плыть, друг дружку матеря.

Брусчатка

Отвергающие его – всё равно возвращаются к нему.

Не верующие в него – пытаются найти его.
Ибо без него не было бы этого мира,
который мы почему-то постоянно хотим разрушить…

Тёмные прямоугольные брусчатые камни, крепко держа друг друга за руки, лежали на площади, названной за её красоту Красной. Сегодня, седьмого ноября одна тысяча девятьсот сорок первого года от Рождества Христова, им было холодно и неуютно под падающим снегом, который прямо-таки валил с небес на мостовую.

Белоснежные хлопья были то ли вестниками будущего счастья, то ли посланцами Сатаны, пытающегося вот так, с помощью природных гонцов, захватить Землю. Камни, сколько ни старались, не могли предвидеть, как сложится их дальнейшая судьба. Будут ли они и дальше для жителей города и страны олицетворением стойкости и незыблемости мироздания или превратятся в символ ужаса и коварства тёмных сил. Станут пленниками врага, который назовёт рабство обычной жизнью, а животный страх – основным чувством, которое должен испытывать человек.

Душа брусчатки тем морозным осенним утром трепетала перед неизвестностью и жаждала покоя. Покоя, который она ещё недавно испытывала, паря перед стенами Кремля летними тёплыми вечерами, залетая на огонёк к мерцающим пятиконечным звёздочкам на башнях.

Камни вспоминали детский смех и радостные восторженные крики прохожих, гуляющих на площади в белых парусиновых штанах и развевающихся на ветерке воздушных платьицах.

– Мама, мама, посмотри – мавзолей! – показывали детки на величавое строение из мрамора с бордовой надписью «Ленин».

Бронзовые Минин и Пожарский, нисколечко не меняя позы, искоса посматривали на молодое поколение, еле заметно улыбаясь кончиками губ. Они-то знали, что такое история и как переменчиво поклонение. Сегодня возводят на пьедестал одних, завтра –других.