Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Дальнейшее особого интереса не представляет. Все получилось так, как мы и задумали. Несколькими взрывами мы основательно изменили конфигурацию оврага, фокус звука больше не падал на высоту, да и, завалив несколько ответвлений оврага, мы, скорее всего, разрушили естественный генератор инфразвука. Чувство тревоги и страха у бойцов, окопавшихся на высотке, исчезло, и даже лихорадочный обстрел позиций немецкими батареями, среагировавшими на мощные взрывы в районе высоты, не вызвал суматохи и волнений.

Еще один день мы просидели на позициях четвертого батальона уже для проформы. Ветра усилились, но паники среди красноармейцев не наблюдалось. Мы были удовлетворены решением задачи, но к этому добавлялось легкое чувство досады — все-таки мы имели дело с неповторимым природным образованием, которое надо было изучать и исследовать, не жалея сил и средств. Но что поделать — шла война, для серьезных научных изысканий просто не оставалось времени.

— Привык я к вам, — прощаясь, сказал Карасев. — Счастливо, ребята!

— До свидания, товарищ старший лейтенант, — за всех нас отозвался Дворников. — Извини, если что не так.

— Анатолий, — сказал старший лейтенант.

— Что? — не понял Востриков.

— Анатолием меня зовут, отец Федор, — улыбнулся Карасев.

Мы уже садились в кузов полуторки, когда Дворников вспомнил:

— Черт! Толя! Толя!

Карасев вернулся к машине.

— Образцы! — перегнувшись через борт. — В противогазной сумке. У начхима вашего лежат. Выкинь, а то смеяться будут!

— Будь спокоен, — сказал старший лейтенант и пожал ему руку. — Сделаю, Семеныч, можешь не сомневаться!

Машина застучала по доскам деревянного настила, лежащего на бревнах. Совсем недавно дорогу обстреливали немцы — по обе стороны ее чернели в торфянике свежие воронки, которые медленно заполнялись водой. В двух местах светлели срубами свежие бревна, настил ремонтировали после прямых попаданий. Чуть в стороне темнело какое-то тряпье. Вглядевшись, я увидел торчащую из трясины черную руку мертвеца и вздрогнул от нехороших предчувствий. Даже краснеющие кое-где ягодами кустики брусники напоминали о случившихся здесь смертях.

Где-то впереди расстилалось поле будущей трагедии, но мы о ней еще не подозревали.

Глава пятая Операция «Тойфельхен»

Зима, казалось, заморозила войну.

Чаще говорят пушки, и тому, кто находится под обстрелом, кажется, что он на наковальне, по которой сверху лупит молот. Лежишь и думаешь, попадет ли по тебе с первого раза или это случится потом, либо снаряд вообще тебя минует. Что-то похожее испытываешь во время обстрела из пулемета. Ты постоянно во власти случая, все определяет судьба. Но больше всего неприятностей доставляют снайперы. Ты можешь пасть жертвой его первого выстрела, но если снайпер промахнется, ты сразу же понимаешь — он целит в тебя. Снайпер — невидимка. Он везде и нигде. Кто был когда-нибудь мишенью снайпера, тот с большой неохотой вспоминает тихий звук «пш-иш», с которым в сантиметре от его носа отлетает от дерева кусок коры. В этих случаях погибает тот, кого охватывает паника. Надо спокойствие, даже если у тебя внутри все дрожит. Немцы теряли много своих командиров. Наши снайперы целенаправленно выбивали «тонконогих» и всех, кто носил петлицы и нашивки. Спустя некоторое время начали наверстывать упущенное и немцы. Они начали использовать в качестве снайперов тирольских стрелков, которые могли часами сидеть в засадах и отличались отменной меткостью. Наши, когда берут в плен снайпера, расстреливают его на месте. Это уже становится зловещим ритуалом войны. Однажды я сам видел, как вели расстреливать немецкого снайпера. За один день он подстрелил пятнадцать человек, а утром, когда он выбирал позицию для стрельбы, его взяла полковая разведка. Сутулый мужик с лошадиным лицом, на который уже лег отпечаток смерти. Он слепо посмотрел на меня и отвернулся. Красноармейцы провели его мимо меня, винтовки они держали наперевес, а через некоторое время я услышал нестройный залп. Жалости к снайперу я не испытывал, как раз накануне, возможно, именно он стрелял по мне и легко зацепил Вострикова. Было какое-то сожаление о несовершенстве жизни и мысли о необязательности идущей между нами войны. Вострикову повезло, пуля легко зацепила его руку. «В мякоть угодила, — сказал военврач в медсанбате. — Недельки через две зарастет. Он у вас парень молодой, крепкий» И оставил отца Федора на несколько дней в санбате.

Поэтому он не присутствовал при возвращении капитана Скибы из штаба дивизии. Капитан был усмешлив, словно узнал новость, которая поразила его самого.

— Вот, — сказал капитан Скиба и пнул ногой цинковый ящик, окрашенный в защитный цвет. — Патроны прислали. Отчитываться будем за каждый патрон!

— За этакое добро? — удивился Сергей Семенович Дворников. — Да я по позициям больше наберу, и отчитываться ни перед кем не буду!

— Таких не наберешь, — веско сказал капитан. — Спецзаказ, дружок. Здесь пули из чистого серебра.

— А что, они немцев лучше берут?