Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Лысоголовый пингвин с гордостью смотрел на ворочающееся страшилище величиной с печально известную атомную подлодку «Курск».

— Чего молчишь? — спросил бизнесмен. — Щелкай клювом!

— Сам нижнюю челюсть подбери, — надменно сказал пингвин. — Перед тобой высшее достижение ластокрылов — геотермический червь. Когда-то такие черви были всего лишь кормом для большой звездной птицы. Теперь эти черви служат силам созидания.

Из туманных объяснений пингвина следовало, что червяки эти издавна водились в Антарктиде, только достигали небольших размеров — полуметра в длину не вытягивали, а в толщину не превышали многоцветной шариковой авторучки. Черви эти славились своим умением прогрызать в толщах льда длинные извилистые ходы. И все для того, чтобы тайно подобраться к популяции пингвинов и накинуться на одиноко стоящую птицу. Или яйцо пробуравить, чтобы насладиться содержимым. Собственно, именно из этой дурной привычки геотермических червей и возник стойкий обычай воровать чужие яйца. Какой смысл насиживать опустошенное яйцо? Глупое и бесполезное это занятие. Поэтому ластокрылы отправлялись на поиски нового яйца — на это их толкал инстинкты. И тут уж было без разницы — чье яйцо ты украдешь. Конечно, почетнее всего было обзавестись яйцом императорского или королевского семейства, это давало беспородной семейной паре как-то повысить свой статус в обществе. Но если не получалось с этими благородными семействами, приходилось довольствоваться любым яйцом, даже ослиного пингвина, хотя каждый ластокрыл знает, как отвратно кричит птенец этого вида, требуя пищи.

О методах, которыми черви выращивались до гигантских размеров, лысоголовый ластокрыл умолчал.

— Так они на вас охотились? — оживился Жора. — Ну понятно, маленький червяк и яйцом обойдется. А чем они сейчас питаются? Сколько такому надо вашего брата на один обед?

Лысоголовый недовольно щелкнул клювом.

— Жертвенность ластокрылов не знает пределов, — сказал он. — Мы ничем не поступимся во имя нашего светлого будущего!

— Это он к тому, что они себя добровольно дают схавать! — сообразил Жора. — Ну, братила, дела!

* * *

Вы заметили, что в нашем мире поклоняются исключительно революционерам?

Спартак, Че Гевара, Иисус Христос, Троцкий, Ленин, Усама бен Ладен — этот ряд можно продолжать бесконечно. Поклоняются тому, кто пытается переделать мир на принципах справедливости, как они ее понимают. Почему так происходит?

Все живущие люди делятся на две категории. Первая полагает, что если уж человека и все вокруг создал Бог, то принципы, по которым живет мир, вечны и неизменны. Вторая категория людей более велика, и ее в свою очередь можно разделить на два течения. Одни полагают, что мир должен развиваться эволюционно, — всему свое время, каждому дереву свой плод. Вторые настроены более экстремистски — они полагают, что мир можно переделать революционным путем. Надо сказать, что в историческом ракурсе более весомо выглядит линия эволюционистов. Революции, даже если на первом этапе они заканчивались успешно, впоследствии терпели неизменное поражение. Казалось бы, все ясно, но ведь у нас народ какой? Нетерпеливый у нас народ. Всем хочется всего и сразу. Вот и становятся кумирами те, кто обещал, что будет все и сразу — ну, если не вам, так вашим детям. Внукам, в конце концов. Каждому ведь хочется оторвать от счастья кусочек удачи.

Глупо было бы думать, что у пингвинов все сложилось иначе.

— И тогда со стороны океана приплыл добрый ластокрыл, — сказал лысоголовый рассказчик.

Глава восемнадцатая

Добрый ластокрыл приплыл со стороны океана.

Трудно было сказать, с какого он острова, — каждое семейство утверждает, что пингвин этот принадлежал именно к их виду. Одни находят в его внешности характерный хохолок, другие заявляют, что у него было белое окружье вокруг глаз, третьи уверяют, что упитанность и рост сразу же позволяли в нем узнать особь из гордого императорского семейства, и даже ослиные ластокрылы увидели в нем своего и стали утверждать, что свои проповеди добрый пингвин доносил до ластокрылого поголовья с помощью характерных неприятных криков.

Когда добрый ластокрыл взобрался на утес, рядом в море несколько особей, еще называющих себя пингвинами, ловили рыбу.

— Идите за мной, — приказал им добрый пингвин, — я сделаю вас ловцами ластокрылов.

И они пошли за ним, и стали они ловцами ластокрылов[18]. А чего им было делать на побережье? Макрель и треска отошли от берегов, а минтая или невкусной ледяной рыбки в любое время года хватало.

Вот однажды учил он их вещам нужным и правильным, но подошел к ним ластокрыл, одержимый черным поморником. Подошел и сказал:

— Что тебе до нас? Оставь ластокрылов, ведь пришел ты нам на погибель. Или не знаешь, что в мире власть давно уже имеют приматы? И столько они придумали смертоубийственных орудий, что лучше ластокрылам сидеть на холодных берегах и не мечтать о том, что недостижимо.

Но добрый ластокрыл сказал ему:

— Замолчи и выйди из него.

И все увидели, как черный поморник покинул одержимую птицу и с недовольным криком улетел в небеса.