Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Был солнечный день, когда Гимаев возвращался в гостиницу. На этот раз он был в одиночестве. И играть-то не хотелось. Все получилось совершенно случайно. Пошел пивка попить, да не выдержал. Букмекер подвернулся и оказался таким настойчивым, что грех было не поставить на результат пятого заезда на местном ипподроме. И, как говорится, предчувствие Гимаева не обмануло. Выигрыш, полученный от букмекера наличными, приятно грел душу и не менее приятно оттягивал карман. Оттого настроение было прекрасным, как у любого русского человека, за три дня до получки вдруг обнаружившего забытую заначку в третьем томе собрания сочинений Бальзака.

В гостиничном номере сидел перед зеркалом мрачный Якубович и заклеивал медицинским пластырем свежую царапину на щеке.

— А где Сударушкин? — поинтересовался Гимаев.

— В публичном доме, — мрачно сказал Якубович.

— Зачем? — удивился Гимаев. — Бабы на него и так кидаются.

— Вот они и кинулись, — кивнул Якубович. — Мы как раз мимо проходили. А у них там или выходной, или клиентов не было, — короче, они все на подоконниках сидели и на улицу глазели. Увидели Колька, завизжали и к нему. Я пробовал отбить, ни фига не получилось. Морду вот расцарапали!

— Спасать надо! — решительно сказал Гимаев.

— Надо, — устало согласился товарищ. — Там сейчас вся полиция города. Только бабы все одно не сдаются, тырят Колька по комнатам и не выдают. Ох, Дмитрич, боюсь, потеряем мы спонсора!

— Ерунда, — бодро сказал Гимаев. — Я вчера в казино на «одноруком бандите» два раза подряд джек-пот взял. А сегодня со мной букмекер расплатился. Ну, тот негритос, которого Филиппом зовут. Деньги есть. Кольку вот жалко!

— Ерунда, — усмехнулся Якубович. — Потешатся и отпустят.

— А Дафна с Полиной где? — поинтересовался Гимаев.

— У себя, — Якубович подмигнул. — Сначала выясняли, кто виноват, потом подрались, теперь сидят в обнимку и рыдают.

— А Хоменко?

— Гулять пошел, — Якубович покачал головой. — Не нравится мне это дело. Знаю я, как хохлы гуляют. Вот что я тебе скажу — дорогой это город, очень дорогой. И нервный. Надо бы отсюда быстрей ноги делать. Понимаешь, все ждут, когда ты проиграешься в дым. Но как только поймут, что проигрывать ты не собираешься…

— А кто тебе сказал, что я не проиграю? — удивился Гимаев.

И в это время в коридоре послышались голоса.

Гимаев и Якубович выглянули наружу.

Вдоль коридора стояли полицейские. Довольно много полицейских. Злобно и недобро они поглядывали на двери и на наших героев отреагировали тут же, но, увидев, что это мужики, успокоенно вернулись к наблюдению за коридором. Крупный полицейский чин вел под руку Сударушкина. Выглядел тот неважно. Тот, у кого есть кот, которого из жалости не кастрировали и регулярно выпускают на улицу, легко представит, как Сударушкин выглядел. Его покачивало. За парочкой по пятам следовали папарацци. Беспрестанно вспыхивали лампы-вспышки.

Полицейский чиновник что-то раздраженно выговаривал Сударушкину. Тот благостно улыбался.

— Я бы не рекомендовал мистеру Сударушкину появляться на улице без охраны, — сказал чиновник. — Шестое похищение за неделю! И почему-то в похищениях участвуют исключительно женщины. Можно подумать, что у вас, мистер Сударушкин, где-то медом намазано! А последние события вообще всколыхнули общественность! Вам повезло, что в дело вмешался американский спецназ. При защите ваших интересов мы потеряли двух бойцов, и мне кажется, это не последние потери. Не может ли мистер Сударушкин вести себя осмотрительнее?

Сударушкин увидел товарищей и остановился.

— Устал? — сочувственно спросил Якубович.

— Дергать, дергать отсюда надо! — хрипло сказал Сударушкин.

В это время дверь гостиничного номера, в котором он проживал, отворилась, и на шее Сударушкина с радостным визгом повисли Дафна Меддоуз и Полина Линьер. Даже сквозь густой антарктический загар стало видно, как побледнел полярник. Женщины со смехом увлекли его в номер.

Полицейский чиновник с сожалением и состраданием посмотрел вслед неугомонной троице.

— Черненькая еще ничего, — задумчиво объявил он. — А вторая… Вторую я где-то видел.

* * *

Киллеры маялись с безделья. Белое безмолвие антарктидских снегов раздражало.

— Нет, — вздохнул долговязый. — Зачарованный нам с тобой достался клиент! С другими попроще было: выбираешь момент, делаешь в нем аккуратную дырочку, ну контрольный в голову — это уж на крайний случай. А с этим даже не знаешь, как себя вести.

— Все ты, — раздраженно сказал коренастый. — На заработки потянуло! Выполнили бы контракт в прошлый раз, сидели бы дома.

— Понимаешь, — благодушно отозвался долговязый, — есть в нашем клиенте благородное безумие. Я нашего Папу не понимаю, таких вообще-то стрелять грех. Помнишь, как он в Штатах правильно сказал? Он сказал, что перед нами весь мир, только рукава закатать надо. И дружок у него нормальный — я по просьбе Диспетчера в Мурманск мотался, там мне о нем такого рассказали — на сто детективов хватит и на семь авантюрных романов останется! Таких людей надо беречь, а не отстреливать!