Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Несколько дней после описываемых событий Нью-Йорк замер в ожидании. После взрыва небоскребов его жители так и не избавились от массы комплексов, полученных в результате нервных стрессов, не смогли в этом помочь опытные психоаналитики, без которых и шага не может шагнуть американский народ. Обычно психоаналитики могут все. Они могут избавить вас от Эдипова комплекса, чувства неполноценности и неуверенности в себе, вылечить маниакально-депрессивные наклонности, уладить расстроившиеся семейные отношения, научить веротерпимости и политической корректности, обеспечить высокую работоспособность и научить общаться с людьми так, чтобы это было выгодно не только тебе. Не смогли они лишь одного — избавить американского гражданина от страха перед террористом. В каждом человеке, приезжающем в страну, будь он даже негром или японцем, рядовой американец видит возможного террориста, который представляется им бородатым арабом с чалмой на голове или наглым пингвином, тайно пробирающимся в зоопарк.

Поэтому все были крайне обеспокоены, когда на мутно-зеленой спокойной поверхности залива близ острова Манхеттен закачался огромный кит, на широкой спине которого копошились маленькие фигурки, которые при детальном рассмотрении оказались королевскими пингвинами. Кита сопровождали торпедные катера и сторожевики ВМС США.

— Что за чушь? — поинтересовался государственный секретарь Эндрю Кармайкл сразу у всех присутствующих. — Десант? Акт агрессии? Почему по этому чертовому киту до сих пор не выпущено ни одной торпеды?

Он был взволнован. Нет, конечно же он не собирался с криком «Пингвины идут! Спасайся, кто может!» подобно печально известному министру обороны США Форрестолу выбрасываться из окна верхнего этажа небоскреба. Но ситуация выходила из-под контроля, а это для американского государственного деятеля всегда неприятнее всего. Любой американец любит, когда все под контролем, даже если не совсем понятно — чьим.

— Не имеем права, — меланхолично доложил выведенный психоаналитиками из многодневного запоя генерал Макклейн, вновь обретший прозвище Крепкий Орешек. На этот раз этим званием его наградили вышеупомянутые психоаналитики. Сейчас Крепкий Орешек возглавлял береговую охрану страны. — Пока это всего лишь делегация пингвинов, господин государственный секретарь. Они уже установили дипломатические отношения с рядом стран Африки и Азии. Их признали Боливия, Бразилия, Турция и Италия. Теперь Антарктида просится в ООН.

И тут надо сказать несколько слов о дипломатии.

Из всех древнейших профессий особенно важна профессия политика, а еще точнее — дипломата. Если бы потребовалось создать эмблему, а точнее — герб для дипломатов всех стран и народов, мне кажется, надо было бы изобразить голубя в плаще (ведь каждый дипломат немножечко шпион), одной лапой держащего кнут, а второй — пряник. Правда, не все дипломаты чувствуют, когда надо манить пряником, и продолжают размахивать кнутом там, где этого делать не стоит. Но это уже человеческий фактор, от него никуда не денешься.

Дипломаты взялись за дело рьяно.

Одни схватили кнуты, другие взялись за пряники — но задача и тех и других была прозрачно ясна: уж если пингвинам суждено вступить в союз цивилизованных народов Земли, они обязательно должны сделать выбор между демократическими свободами и восточной тоталитарной деспотией. Естественно, каждому из дипломатов хотелось достичь выдающихся успехов.

Крупные корпорации пребывали в некотором сомнении — рынок сбыта казался им сомнительным, к тому же никто пока не знал, чего пингвинам захочется.

Скоро выяснилось, что пингвины хотят многого.

* * *

— И вообще, ваш Горький — подлый писатель! Надо было такое придумать — «глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах»… И как к вам после этого относиться? И он все спутал, — лысоголовый пингвин был в ударе. — У него ластокрылы рядом с гагарами живут. А ведь надо было только подумать — где гагары, а где ластокрылы. Хотя вопросы освоения Северного полюса кажутся нам весьма заманчивыми. Мы тут на днях карту смотрели — с островами там хорошо. И на побережье Сибири климат подходящий. А Гренландия! — пингвин выразительно вздохнул.

Заросший рыжей щетиной Жора Хилькевич возмутился.

— Ты к чужому лапы не тяни, — посоветовал он. — Тогда и своего никто не отнимет. У нас даже в песне поется, что чужой земли нам не надо, но и своей мы, блин, не отдадим. Гренландия мне по фигу, а за свое, за российское, я любому пасть порву! У вас с жевательным аппаратом все в порядке? Берегите его, ребятки, а то макрель клевать нечем будет. Станете с криля на планктон перебиваться и кисель из медуз хлебать.

— Так ведь это же глупо, — удивился пингвин. — Приматы не способны нормально жить в холодных краях, вы ведь территории толком освоить не сможете! Жадность вас не украшает.