Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Может, обменять на кого хотят? — высказал предположение Жора.

— Ты о чем? — покосился Илья Константинович.

— Ну, братила, ты сам вспомни. Это же всегда так бывает. Шпионов, которые с поличным попались, друг на друга меняли. Мы вам — вашего, а вы отдайте нашего.

Русской покосился на ковыляющего сзади пингвина.

— Вряд ли. А неплохо бы поменяться. Киллеров, что за мною гоняются — сюда, а нас с тобой на волю.

В огромной пещере, освещенной невидимыми источниками света, собрались пингвины. Сколько их здесь было, не смог бы сказать никто. Много их было. Очень много. Пингвины стояли ровными рядами, строго по ранжиру, и все это напоминало парады из старых хроник. По неподвижности их и белому кольцу около глаз сразу становилось ясно — в пещере собраны бойцы. Перед ними на большом плоском камне стояло несколько более крупных пингвинов, которые, судя по их сановной важности и надменному поведению, относились к императорскому семейству.

— Блин, — громко шепнул Жора. — Парад у них, что ли?

Оказалось — награждение.

Награждали, как поняли пленники, бойцов, особо отличивших в боях за освобождение Антарктиды. Сначала долго выкликали павших. Каждое имя сопровождалось пронзительными криками. Затем к камню, на котором стояло начальство, пошли рядовые бойцы. Что им вручали, видно не было. Но каждый ластокрыл, повернувшись клювом к своим боевым товарищам, торжественно щелкал:

— Служу популяции!

— Прям как в армии, — восхищенно сказал Хилькевич. — Надо же! Служу популяции! Что это такое, Константиныч?

Честно признаться, о популяции у Русского было самое смутное представление. Но признаваться в этом не хотелось, поэтому он туманно объяснил:

— Ну понимаешь. Жора, это меньше, чем раса, но больше, чем народ.

После награждения сомкнутые ряды пингвинов ковыляющим, но парадным шагом прошли мимо камня, на котором, вздев черные клювы, стояло начальство.

— Каждый ластокрыл готов к смерти за Родину, — сказал неведомо откуда появившийся лысый пингвин. — Я специально попросил, чтобы вас допустили к параду. Приматы должны знать, что боевой дух ластокрылов высок и готовность к жертвенности достигла невиданного предела.

— Любой на амбразуру кинется, — насмешливо пробасил Жора Хилькевич.

— Юмор приматов, — сухо сказал пингвин.

После парада слушать пингвиньи сказки было трудно. Русской то и дело ловил себя на мысли, что он вспоминает недавнее шествие — пингвины, пингвины, пингвины и шаркающий топот лап в гулкой пустоте пещеры. Недавняя жалость прошла, теперь уже антарктидское птичье поголовье воспринималось угрозой всему миру.

Лысый пингвин излагал устройство своего мира.

Как пленники поняли из его рассказа, в ледяном мире существовала четкая иерархия. На вершине пирамиды были императорские пингвины. Им принадлежала верховная власть. Чуть ниже их стояли королевские пингвины. Они занимались управлением, выполняли административные функции и вообще являлись промежуточным звеном между верховной властью и ластокрылыми народными массами. Хранителями знаний и религиозных основ среди пингвинов являлись капские пингвины, к которым принадлежал собеседник пленников. В знак своей интеллектуальности и ума капские пингвины выщипывали перья с головы, оставаясь лысыми. Разумеется, бросаться в ледяные волны океана с такой головой было просто невозможно, но мелкие неудобства компенсировались положением в обществе — отныне капским пингвинам не приходилось тратить время на добывание пищи, за них это делали другие, с благодарностью и благоговением принося дары моря в пещеры, являющиеся местом обиталища интеллектуальной мощи Южного материка. Высокохохлые пингвины заняли идеологическую нишу — они выступали как артисты, распространители информации, а в последнее время среди них появились рассказчики, которые оказались способны преломить через свою душу чаяния и мечты своего народа и выразить их в устных историях, которые они доносили до слушателей. Армия Южного континента состояла из многочисленных аделей, которые славились своей агрессивностью, бесстрашием и крепкими мышцами.

— А кто у вас бизнесом занимается? — спросил Жора Хилькевич. — А то ведь непорядок получается — начальства до хрена, солдат тоже хватает, а предпринимателей нет.

Лысый пингвин хлопнул крыльями по туловищу.

— Вопрос своевременный, — почти радостно сказал он. — Раньше, когда мы жили в замкнутом обществе, в бизнесменах просто не было нужды. Теперь этот вопрос стал весьма актуальным. Императорское семейство полагает, что больше всего для этих целей подходят златовласые ластокрылы, или, как вы их называете, Eudyptes chrysocome. Раньше они занимались тем, что вели ластокрылов в великое будущее, теперь будут завязывать полезные знакомства с внешним миром.

— Так я не понял, — развязно сказал Хилькевич, — пашет-то у вас кто?

Лысый пингвин оскорбленно посмотрел на человека.

— Ластокрылы не рабы, — резко дернул он головой с огромным клювом. — Ластокрылы — хозяева мира. Мы не работаем, мы — добываем!

* * *