Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I

Он не думал. Руки сделали всё сами. Закинули крючок в металлическое ушко. Дверь тут же дёрнулась. Поначалу робко. Потом сильней.

Старческий голос с противной шипящей ноткой прокаркал:

– Олежка. Олеженька. Кха-кха.

От странного голоса бабки Яськи он чуть не описался. Дверь ещё раз дёрнулась, но уже легонько, как будто бабка передумала вламываться.

Мальчишка стоял возле двери, наблюдая, как за окном наступает ночь. Стало легче. Он сел на кровать и расплакался. Затем подошёл к окну. Во дворе пусто. Едва что-либо видно. Вздохнув, он опустил голову, потом ещё раз взглянул в окно и, испугавшись, отшатнулся. Чуть не упал. По стеклу заскреблись пальцы. Очень длинные, гибкие пальцы со сморщенной кожей, с корявыми ногтями.

Он закричал и быстро захлопнул ставни. Руки тряслись. Из носа текло. Кошка ощетинилась, путаясь под ногами. Но её присутствие странно приободряло. В горле мальчишки застрял хрип. За окном послышалось шепелявое пение.

– Тише мыши, кот на крыше…

И тут же резко замолкло. Олежка услышал беспокойное кудахтанье. Он закрыл уши руками. Кошка, точно успокаивая, уселась возле ног. Олежка погладил её по голове. Затем побежал к столику с деревяшкой вместо ножки. Схватил телефон и набрал маме. После долгих гудков он заплакал и всхлипнул, когда безразличный голос объявил, что абонент находится вне доступа сети.

– Мама, мамочка…

Олежка сжал кулачки, решив больше не плакать. Может быть, мамочка просто очень занята… Он почти задремал с телефоном в руке, когда в дверь снова заколотили. Кряхтящие, булькающие смешки чередовались со шлепками в дверь, которая сотрясалась от ударов.

– Нет. Нет. Нет.

Он закрывал уши руками. Кошка шипела.

«Это мне снится. Это кошмар», – пытался внушить себе мальчик, но сам не верил, дрожа от страха и холода.

Снова схватил мобильный. Зарядка заканчивалась. Всего две полосы. Жаль, кроме номера матери в памяти телефона ничего нет. Да и душившие паника и страх не давали вспомнить ни одного номера службы экстренной помощи.

То ли сто один. То ли сто два. Но он не был уверен на сто процентов.

«А вдруг наберу неправильно? – думал Олежка. – И что будет тогда? А если батарея разрядится, и мама потом не сможет позвонить?»

Руки онемели. Дверь прекратила трястись после душераздирающего визга петуха. Повисла гнетущая тишина – и снова заморосил, тараторя по крыше, дождь.

Олежка вздохнул, сел в угол, приласкал кошку, стянул с кровати одеяло и просто стал ждать, когда телефон зазвонит.

…За окном рассвело… Всё тело окоченело. Кошка принюхивалась, но больше не дыбилась у двери. Мочевой пузырь Олежки грозил разорваться на части.

Мальчик, поджав губы, повозился у столика и вытащил деревяшку, не прикреплённую к столешнице. Вооружившись, резко вытащил крючок из петли и с криком выскочил из комнаты… Тишина. Входная дверь нараспашку. Премерзкий запах усилился. Холодильник перевернут. На полу лужи воды. Бурая жижа, комья грязи. Подвал открыт.

Они вместе с кошкой вышли на улицу. Дождь смывал кровь и перья с плиточной дорожки, что вела до калитки. Дверь сарая раскрыта настежь. Кошка прыгнула на забор, а с него – на крышу.

Олежка хотел было сходить в туалет, но заметил: на огороде мелькнула размытая бугристая тень. Моргнув, посмотрел снова и ничего не увидел. Но пописал, зайдя в палисадник. Затем направился прямиком к калитке, надеясь, что найдёт соседей, всё им расскажет, и они помогут ему.

Дома в посёлке Рыковка, где жили одни старики, стояли далеко друг от друга, и к каждому двору прилегали большие участки, хотя и не такие большие, как огород у бабы Яськи.

Олежка бежал во весь дух, а с потемневших небес накрапывал дождь. Дорога впереди была размыта – и несколько раз он поскальзывался, едва не падая в лужи.

Первый дом с занавешенными окнами выглядел нежилым. Здесь жил придурковатый Стась, который любил чудить, не стриг длинные, до пояса, как у бабы, седые волосы и ходил босиком даже зимой.

На стук в калитку и крики никто не отзывался. Верная чёрная собака Стася тоже куда-то подевалась. В любое другое время, стоило только пройти возле забора, как она злобно лаяла и, будто припадочная, кидалась даже на почтальона.

Едва отдышавшись, Олежка побежал дальше, успев заметить, как шевельнулась штора в окошке.

Дорога совсем раскисла. Ноги вязли в тёмной смеси из глины, песка и щебня. И он всё-таки несколько раз упал, приземляясь то на руки, то на пятую точку.

В остальных домах тоже никто никак не отреагировал ни на стук, ни на крики. Ко всему прочему появилось странное чувство: кто-то, затаившись, наблюдает за ним.

На фонарном столбе засела ворона и изредка каркала, вгоняя в дрожь.

Мальчишка добежал до магазина и удивился, увидев на двери замок. Неужели уже обед? Нет. Среда – санитарный день.