Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I

Дыхание вырывалось облачками пара, ветер пронизывал до костей, и Тимофей уже жалел об этом походе. Пачка сигарет не стоила обострившейся головной боли и ночной улицы с ее гололедом.

Город, казалось, пустовал. Не было ни движения, ни звука, кроме траурного завывания ветра. Свет фонарей лился на дорогу, вдоль которой теснились однотипные «панельки», обрывающиеся впереди тьмой Степановки, маленького поселка с россыпью частных домиков. На границе с поселком работал круглосуточный торговый павильон «Агата» – одно из тех мест, где ночью можно купить пиво или чипсы. Туда Тимофей и направлялся.

К северу от Степановки лежало городское кладбище, а за ним возвышались дремучие заросли тайги, уходящие глубоко в Ханты-Мансийский автономный округ. За небольшим холмом, чуть в стороне от кладбища, сквозь тьму проглядывали высокие бетонные стены. Они окружали огромную территорию, протягиваясь на несколько километров вдоль городской черты, и навевали мысли о средневековых замках. На КПП перед въездом дежурили солдаты. Табличка на внешнем ограждении из колючей проволоки гласила: «ОБОРОННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КОМПЛЕКС РОССИИ».

По рассказам Арины, даже местные не знают, что происходит за стенами комплекса, словно это закрытый город в закрытом городе. Ученые и военные живут в служебном поселке на огороженной территории, прилетая и улетая на вертолетах. Поговаривали, что там находится экспериментальная тюрьма, в которой ставят опыты над людьми, и что жители Степановки по ночам слышат крики и странный гул.

Эта банальная городская легенда несомненно росла из атомского прошлого, когда на месте города находилась гулаговская колония Почтовый ящик №5. Теперь над спонтанными могилами зэков, которые умирали на строительстве химкомбината от эпидемий и голода, высятся стены оборонного комплекса.

Арина говорила, что изначально на земле комплекса была научная лаборатория. В ней разрабатывали биологическое оружие для испытаний на острове Возрождения. Но после аварии на химкомбинате Ельцин прикрыл эту лавочку. Оборудование, документы и образцы вывезли, а оставшиеся производственные помещения пустовали почти десять лет. Однако с приходом Путина о бывшей биолаборатории вспомнили, и на ее месте началось строительство, которое постепенно скрылось от посторонних глаз за средневековыми стенами с наблюдательными вышками по периметру.

Неужели ради этого он согласился на переезд? Ради детских страшилок, мигрени и девчонки, которая даже написать не может, что не пойдет на свидание?

Головная боль усилилась и отдалась звоном в ушах, как при перепаде атмосферного давления. Он начал задыхаться. Земля качнулась – от неожиданности Тимофей поскользнулся и упал на четвереньки. Холод обледенелого тротуара обжег ладони даже сквозь меховые перчатки, а мозг словно пронзили ножом.

Когда приступ прошел, и дыхание восстановилось, Тимофей осторожно поднялся на ноги и огляделся. По другой стороне улицы шел еще один ночной путник – под два метра ростом и в длинном до колен пуховике с капюшоном. Ощущение пустого города исчезло, и Тимофей продолжил путь, пряча лицо в меховом вороте.

Температура явно падала. Густой туман клубился на ветру, замыливая старые мрачные десятиэтажки и окаменевшие сугробы.

Впереди проступил фасад павильона, от которого тут же отделилась фигура и направилась Тимофею навстречу. Это был тот самый высокий путник, что минуту назад шел по другой стороне улицы.

«Нет, я бы заметил, как он переходит дорогу, – глупо подумал Тимофей. – Это кто-то другой, просто одет так же».

Кто бы это ни был, он быстро сокращал расстояние, широко расставляя ноги, и через секунду побежал.

Тимофей замер, как сурок в свете приближающихся фар машины. Кровь застучала в ушах, словно где-то в мозгу включилась тревожная кнопка. Невзирая на дикий мороз, тело покрылось испариной.

Бегун набирал скорость и уже преодолел половину пути. Руки он держал по швам, а ноги неестественно вскидывал. А затем с его головы сдуло капюшон…

Только никакой головы там не было – вместо нее из пуховика торчала ледяная глыба с впадиной посередине. Изнутри впадину усеивали тонкие сосульки, образуя какое-то извращенное подобие акульей пасти. Из макушки торчали два длинных отростка, закручивающихся как рога. Брюки на ногах существа лопнули и обнажили голубоватые колонны.

Ступор прошел, и Тимофей рванул через дорогу, не помня себя от ужаса. Несмотря на гололед, он ни разу не поскользнулся – спасибо инстинкту выживания. Перепрыгнув сугроб между проезжей частью и тротуаром, он вбежал в первую попавшуюся арку и попал в сумрачный двор. Боль циркулировала между висками, но Тимофей почти не чувствовал ее. Он пересек половину двора и, обернувшись, увидел, как ледяной вбегает в арку.