Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I

Тесные переулки и высокие молчаливые десятиэтажки вновь завертелись сатанинской каруселью. Тимофей сворачивал в каждую арку и каждый закоулок в инстинктивной надежде запутать преследователя, но тот каждый раз оказывался за спиной – и с каждым разом становился все больше. Перспектива превратиться в быстро замерзающий фарш под острыми ледяными зубами напрочь отсекла все сомнения и страхи – и Тимофей летел вперед. Голова словно заполнилась густым диэлектриком, не пропускающим ни одного разряда мысли.

Он забыл даже о том, что может поскользнуться и упасть – но стоило вспомнить, и это сразу произошло. Тимофей поскользнулся и грохнулся на спину, ударившись затылком об лед. Перед глазами вспыхнул тошнотворный калейдоскоп света и тьмы.

Тимофей зажмурился и остался лежать в ожидании смерти.

—47° C

Но смерть не наступила. Треск отслаивающегося от земли льда тоже исчез. Стало тихо, и только холод стремительно вползал в тело.

Тимофей открыл глаза и увидел, что дома вокруг изменились: панельные гиганты уступили место ветхим двух и трехэтажкам, какие были только в старой части города. Голова раскалывалась с новой силой: от удара об лед и слишком долгого пребывания на улице. Правую ногу ниже колена стягивала резкая боль.

Он с трудом поднялся и осмотрел окрестности. Ледяного поблизости не было, но Тимофей понимал, что тот может появиться в любой момент. Через просвет между домами вдалеке проглядывала черная стена оборонного комплекса – первый настоящий ориентир в этом сюрреалистическом лабиринте дворов.

У края дороги белела коробка трансформаторной подстанции с граффити на стене. Рисунок повторял предыдущий, а вот текст изменился: «ДА ПРОЛЬЕТСЯ КРОВЬ». Тимофей не стал гадать о смысле слов, вместо этого, подволакивая больную ногу, подошел к ближайшему дому и начал стучаться в замерзшие окна первого этажа.

– Эй, люди, на помощь! – крикнул он.

Но ответом ему была тишина, темнота и свирепый мороз. Тимофей не хотел долго оставаться на одном месте, поэтому, прихрамывая, двинулся дальше.

За поворотом, который открывал панораму на стену комплекса, обледенелый тротуар закончился – Тимофей попал во двор с совсем старыми и заброшенными на вид жилищами. Дорожки здесь не расчищали, и повсюду громоздились высокие сугробы с торчащими из них беспорядочными зарослями кустов. Тимофей вспомнил, как ледяной скользил по искрящейся гололедице, и уверенно вошел в глубь двора.

Снег проваливался под тяжелыми зимними ботинками, и на некоторые сугробы приходилось вскарабкиваться, цепляясь за наст руками, но стена понемногу приближалась. Нога отзывалась вспышками боли на каждый шаг – Тимофей понимал, что быстро бежать уже не сможет, однако рассчитывал в скором времени найти людей и спастись. Если он пройдет вдоль стены, то рано или поздно выйдет к одной из главных улиц.

Граффити на «заброшках» попадались все чаще. Надписи были одинаковыми: «ДА ПРИДЕТ ВЕСНА» или «ДА ПРОЛЬЕТСЯ КРОВЬ». В свете луны щупальца-сосульки казались почти реальными, словно вот-вот сойдут со стен и потянутся к Тимофею.

«Может, все это и правда бред, – размышлял он. – Может, я лежу возле дома и замерзаю насмерть, ударившись об лёд».

Боли в голове и правда затуманивали мир, делая его похожим на сон. Ну а где еще, если не во сне, можно встретить рогатого ледяного гиганта с пастью, похожей на полярную пещеру? Впрочем, этот образ даже для сна слишком дикий – больше подходит к галлюцинациям. Интересно, от высокой дозы радиации могут начаться глюки? Если на комбике очередная авария…

Тимофею снова вспомнились байки Арины об Атомске. В начале девяностых годов, после недолгой эвакуации, жители города вернулись в свои дома, но что-то неуловимо изменилось. Как говорили, сама атмосфера в городе стала дурной. Люди впадали в депрессии, увеличилось количество самоубийств, а в довесок начались аномальные холода. Летом выпадал снег, а зимой опускались такие лютые морозы, что даже теплотрассы замерзали.

В это время в городе стали пропадать люди. Иногда их растерзанные и обескровленные трупы находили в заброшенных корпусах бывшей биолаборатории или в ближайших зарослях тайги. Вскоре в газетах объявили, что это дело рук маньяка. Поскольку убивал он только в мороз – увы, не такой редкий в том году, – ему дали прозвище Мистер Фриз.

Убийца был неприхотлив – его жертвами становились мужчины и женщины, взрослые и дети, богатые и бедные. Он не оставлял следов и ни разу не попался. Следователи работали днем и ночью, из горожан формировались добровольные патрули – но маньяка это не останавливало.

Минай Захарович увез четырехлетнюю Арину «погостить» у тетки в Бирске. Многие родители тоже отправляли своих детей подальше от города, а некоторые и сами уезжали. Но большинство атомчан все же остались, чтобы переждать трудные времена у себя дома.