Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I

Девушку зовут Галиной. Точнее, звали. Пятнадцать минут назад я разбил ей голову топором и отволок с дороги в овраг, подальше от возможных свидетелей. Теперь она лежит, раскинувшись на пластиковых пакетах с деревенским мусором, голая и мокрая. Здоровая восемнадцатилетняя девчонка, крепко сбитая, с упругой грудью и роскошными бёдрами. Волосы, лицо и глаза обильно залиты кровью, и когда я целую Галю, на губах остаётся солёный привкус. Восхитительный десерт к основному блюду – сексу с девичьим трупом.

Наконец-то я делаю с Галей, что хочу. Трогаю, тискаю, целую, буравлю её святая святых, кусаю. Всё то, что она никогда бы мне не позволила, будь она живой.

Галя мокрая, и я вымок, до нитки. Но не от любви. Хлещет сумасшедший ливень. Это Козлоголовый его вызвал. Козлоголовый – мой демон-хранитель, если можно так выразиться. И ливень он вызвал неспроста. Сейчас четыре тридцать шесть утра, берёзовские бабы выходят на первую дойку коров. Те, кто живут поблизости, наверняка сперва бы попёрлись к оврагу, чтобы выбросить мусор. А в проливной дождь не пойдут, до коров добежать бы, не сильно промокнув. Ещё дождевая вода хорошенько разбавит кровавый след от Галиного дома к оврагу.

На ферме, конечно, Гали хватятся, но вряд ли станут её искать. Розовый смартфон, что лежал у неё в заднем кармане штанов, я предусмотрительно выключил. Так что можно расслабиться и получать долгожданное удовольствие.

Давай-давай-давай… вот уже, вот… да-а-а!..

Оргазм ударяет в голову, и пока он длится, я чувствую себя океаном, полным кипящего наслаждения. Усталый, но счастливый, переворачиваюсь на спину. Холодные капли затекают в глаза и за ворот куртки, безжалостно барабанят по распалённой плоти, торчащей из раскрытой ширинки как доказательство моей мужской состоятельности. Плоть упакована в презерватив, и дождевой массаж только поддерживает возбуждение.

Я не вижу Козлоголового, но слышу его запах – едкий, тошнотворный. Видимо, так пахнет адская сера. Козлоголовый всегда рядом: где бы я ни был, меня преследует запах серы.

Интересно, окружающие его слышат?

Проморгавшись, я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Козлоголовым. Он смотрит на меня в упор и улыбается. Он улыбается и когда хочет жертвы, и когда получает её. Улыбка у него – волчья. Из-за длинных и острых клыков. Козёл с клыкастой пастью – кошмарное зрелище!

Вот я, человек неробкого десятка, людей убиваю, – Галя у меня не первая и, Бог даст, не последняя, – да и Козлоголового часто вижу, а когда он щерит в улыбке клыки, меня охватывает суеверный ужас, мышление отключается, и я, как зомби, выполняю очередной приказ Козлоголового.

Приказ у него всегда один и тот же: «Возьми топор и убей». И я встаю, одеваюсь, выхожу из дома и убиваю везде, где придётся: на трассе, на просёлках, во дворах домов и в самих домах, в Берёзовке и в соседних деревнях… Обычно Козлоголовый является, когда я мучаюсь от бессонницы, куря на кухне. А бессонные ночи у меня случаются часто…

Козлоголового интересуют исключительно бабы. Возраст – от пятнадцати до пятидесяти. Почему так, я не знаю. Должно быть, у половозрелых самок кровь особенная, ведь он пьёт их кровь… А мне разрешает заниматься с трупами любовью. Потому что если не с трупами, то с кем? Ни девушки, ни зрелые женщины меня всерьёз не воспринимают.

С Галиной, с недотрогой этой, сколько раз пытался законтачить: мне она очень нравилась, очень… Всё впустую. Брови нахмурит и отвернётся. Пару раз сочно так сплюнула в мою сторону – меня аж в жар бросало…

А однажды ей, видно, надоело намекать, и она мне выдала:

«Хочешь, открою секрет, почему тебе не дают? Потому что ты от нас хочешь только этого. А мы таких презираем, ясно?»

И смотри, ведь не побоялась сказать это мне наедине. Была уверена, что я её пальцем не трону, а трону – огребу по полной: она с детства сильная, мальчишек гоняла только так…

Но Козлоголовый рассудил иначе. Сказал, как отрезал:

«Убей суку».

Если бы не он, я тогда, наверно, повесился бы или утопился от стыда и отчаяния…

Тем временем Козлоголовый раскрывает пасть, и из неё выползает язык. Длинный, сантиметров тридцать, и раздвоенный, как у змеи. Склонившись к неподвижной Гале, Козлоголовый облизывает её окровавленный лоб, широко открытые глаза, скулы, нос… Пробует рану на голове, пытается засунуть язык внутрь – хочет высосать мозг?

Чтобы не вырвало, отворачиваюсь и привожу себя в порядок – снимаю презерватив и прячу в карман, мочусь, застёгиваю молнию на штанах. Спасибо Козлоголовому за этот ливень, мне он на руку, но всё же я порядком промок и промёрз. Гале-то ничего, ей теперь что дождь, что снег – всё едино, а вот я могу заболеть, и кто тогда пойдёт искать для Козлоголового живой сосуд с женской кровью?