Фантастическое путешествие

— Ну вот и ладно. Я упомянул о том, что вино глумливо, вспомнив про моего друга, Камбиса Грина.

— Камбиса?

— Его назвали в честь какого-то древнего восточного властителя.

— Знаю, — кивнул я. — Сын Кира, великого царя Персии. Но при чем тут…

— Давайте закажем обед, — сказал Джордж, — и я расскажу вам историю про Камбиса Грина.

Мой друг Камбис Грин, начал свой рассказ Джордж, получивший свое имя в честь некоего древнего восточного властителя, был, можно сказать, самым очаровательным и самым приятным человеком из всех, кого только можно было встретить. У него имелся нескончаемый запас смешных историй, которыми он легко мог обворожить слушателей. Он чувствовал себя вполне непринужденно в обществе незнакомых людей и сразу же завоевывал их расположение. Он был учтив и обходителен с девушками, которых он очаровывал, хотя и берег свою любовь со всей страстью, какой только мог одарить его Эрос, для Валенсии Джадд, девушки непревзойденной красоты и ума.

Именно Валенсия однажды пришла ко мне, с растрепанными светлыми волосами и слегка покрасневшим изящным носиком, сжимая в левой руке подозрительно мокрый носовой платок. На самом деле ее звали не Валенсия, это был сокращенный вариант ее настоящего имени, Беневоленсия, по которому ты сам можешь оценить мягкость ее нрава и ее душевную теплоту.

— О, дядя Джордж! — сказала она и всхлипнула. Слова застряли у нее в горле.

Я не был ее родным дядей, но если она считала меня дядей, я был вынужден считать ее моей племянницей и со всей любовью, какую мог бы питать к любой несравненно прекрасной девушке, с которой состоял бы в подобных отношениях, обнял ее за талию и позволил ей тихо поплакать у меня на плече, пока я утешал ее одним или двумя нежными поцелуями.

— Это все из-за Камбиса, — наконец сказала она.

— Надеюсь, — спросил я, чувствуя, как мою грудь сжимает безотчетный страх, — он не забылся и не предположил…

— О нет, — сказала она, широко раскрыв большие голубые глаза. — Это у меня возникли предположения. Просто… он такой хороший.

— Конечно, и симпатичный, и умный, и очаровательный, и с тонким чувством юмора…

— О да, дядя Джордж, да. Это и многое другое.

— В таком случае, милая моя Валенсия, отчего же ты плачешь? От избытка радости?

— Вовсе нет. Видишь ли, дядя Джордж, не знаю, замечал ли ты когда-нибудь, но Камбис всегда немного навеселе.

— В самом деле? — Я тупо уставился на нее. Во время дружеских застолий я всегда был вместе с ним, и тогда он действительно был пьян, но пьяны были все. Даже я, выпив не так уж много, был обычно в довольно приятном настроении, что с радостью подтвердит любая барменша. — Конечно, в тех случаях, когда…

— Нет, дядя Джордж, — мягко сказала она. — Ни разу не бывало иначе. Он всегда немного навеселе. — Она вздохнула. — И конечно, когда я говорю «слегка навеселе», я имею в виду, что он основательно пьян. На самом деле от него просто несет спиртным.

— Не могу в это поверить.

— Точно так же я не могу этого вынести. Как ты думаешь, дядя Джордж, будучи столь впечатляющим образцом добродетели и достоинства, не мог бы ты поговорить с Камбисом и убедить его, что вино глумливо и что ему следует пить свежую чистую воду, возможно, иногда «Перрье» во время больших празднеств?

— При условии, — с сомнением сказал я, — что я действительно образец добродетели и достоинства, вряд ли я сумею убедить Камбиса…

В это мгновение рот Валенсии открылся, она поднесла платок к глазам, и я понял, что еще немного — и она взвоет от горя. И я сказал:

— Но я попытаюсь, малышка. Я сделаю все, что в моих силах.

В итоге я действительно встретился с Камбисом. Впервые я побывал у него дома. Собственно, я впервые видел его одного, без окружения разгульной толпы, поглощавшей спиртные напитка разной степени крепости.

Так что я инстинктивно предполагал, что встречу степенного и серьезного Камбиса, ибо недаром степенных и серьезных людей характеризуют эпитетом «трезвый».

Но я ошибался. Это был все тот же веселый Камбис, к которому я привык. Когда я вошел в комнату, он громко рассмеялся и от всей души хлопнул меня по плечу.

— Друг мой, — сказал он. — Старик, что ты тут делаешь без бокала в руке? Ты выглядишь голым. Позволь мне исправить это досадное упущение.

И он сунул мне в руку стаканчик виски. Для подобных возлияний было слегка рановато, но с моей стороны выглядело невежливым отказаться. Я залпом выпил, думая о всех тех случаях, когда он ставил мне выпивку, и о других, когда он отказывался от моего предложения поставить выпивку ему, но ставил мне еще. Можно сказать, в этом отношении он был прирожденным аристократом.

Теперь, после того как Валенсия открыла мне глаза, оказалось, что он еще и прирожденный пьяница. Хотя было еще начало дня и он был один, уже заметны были его неровная походка, отчетливый блеск в глазах, блуждающая улыбка и запах алкоголя в воздухе — особенно когда он делал выдох.

— Камбис, друг мой, — сказал я, — я пришел к тебе по просьбе прекрасного юного создания, Валенсии Джадд.

— Прирожденная аристократка, — кивнул он. — Прекрасная и целомудренная богиня. Я пью за нее.