Фантастика и Детективы, 2014 № 10 (22)

Мужчина, застегнув рубашку, посмотрел по сторонам и стал обматывать ступню портянкой.

— Ты здесь одна? — спросил он.

— Ага, — с готовностью кивнула Эйси. — А ты что, изнасиловать меня хочешь?

Он застыл, перестав наматывать портянку, и уставился на неё.

— Ты чего? Дурная что ли?

— Дурная, — Эйси засмеялась. — Как ты сейчас правильно сказал: «дурная». Именно что дурная, меня и в деревне так дразнят. То есть, раньше дразнили, а теперь уже вроде фамилии стало. Хотя и фамилия у меня есть, — поспешила добавить она. — Ты не думай, что я какая бесфамильная. Мой отец вообще — чанбыр.

— Чанбыр? Голова, что ли?

— У-у, — протянула Эйси. — А ты интересный, честное слово, если чанбыра головой называешь. Издалека, наверное? С юга?

Мужчина не ответил. Затянув сапоги, он подошёл к костру и стал затаптывать угли. Эйси сорвала травинку и стала её жевать.

— Ты, наверное, солдат беглый, да? — спросила она.

Мужчина посмотрел на неё, но затем вновь продолжил своё занятие.

— Я по сапогам догадалась, — объяснила Эйси. — К нам солдаты в прошлом году заходили, так они так же сапоги затягивали, чтобы, значит, хлопали. Идут такие по деревне, а сапоги «хлоп-хлоп», «шлёп-шлёп». Я у них спрашиваю — зачем так? А они говорят — чтобы слышно было, что солдаты идут, а не тяпичи какие, представляешь? А я им говорю — у нас только продажницы так ходят, только они, значит, ладонью по пузу шлёпают, чтобы мужики слышали. Так они меня палкой ударили, представляешь? Синяк огромный был, прямо здесь вот, — Эйси приподняла платье и показала худую ногу. — А я им говорю — всё равно дураки, потому что солдат должен тихо ходить, а то его пристрелят, правильно?

Мужчина, затоптав костёр, рассматривал Эйси. Затем сплюнул и, подняв сумку, закинул её за плечо.

— Действительно дурная, — он направился в сторону дороги. — Тебя что, родные в лес прогнали, от греха подальше?

— Ага, — Эйси вскочила на ноги. — Только не в лес, а в Бэлль. Нам работник нужен, яму вырыть под колодец, вот меня и послали. А я решила через лес срезать, чтобы быстрее. Слышу — плещется кто-то, вышла — смотрю: ты. Вот и думаю: а чего в Бэлль переться, если ты тут, отощавший такой, пузом своим светишь?

— Дура ты, — он поравнялся с ней и, остановившись, покачал головой. — А если я тебя сейчас схвачу и прирежу? Об этом подумала?

— Не-е, не прирежешь, — махнула рукой Эйси. — Мне Смотрящая сказала, что меня стрела убьёт, а наша Смотрящая ни разу ещё не ошибалась. Даже смерть свою высмотрела, представляешь?

— Ну а если я тебя того… — он осмотрел её с ног до головы. — Вон в тех кустах?

— Ну а если я того, — Эйси, кривляясь, тоже осмотрела его. — И не против совсем?

Некоторое время они молчали.

— Ты дурная, — сказал, наконец, мужчина и зашагал к дороге. — Скажи спасибо, что я детей не трогаю.

Эйси, подобрав юбки, заспешила за ним, — мужчина шагал широко и быстро.

— Ну так что? — закричала она. — Согласен?

— Сказал же, — не буду.

— Да не это, глупый! — Эйси догнала его и пристроилась рядом. — Яму вырыть согласен?

— Нет. Не согласен.

— А отец тебе четыре веса даст. А ещё — кормить едой будет и в баню пустит, и спать на сеновал. А?

Мужчина вышел на дорогу, затем, остановившись, задумался.

— Четыре говоришь?

— Ага. Согласен?

— А чего так много? И что, в деревне у вас больше никто копать не умеет?

— Так колодец-то проклятый! — пояснила Эйси. — Кто ж его копать-то из своих будет! Да ты не бойся! — засмеялась она. — Никакой он не проклятый, это только так говорят, что если Смотрящая кошку дохлую в колодец бросит, то он теперь проклятый. Ничего он не проклятый! То есть, тот, в который я Вилионеру зашвырнула, — он-то проклятый, конечно, а тот, который ты рядом выкопаешь — обычный будет, понятно?

— Чего? — мужчина помотал головой. — Кого ты зашвырнула?

— Виилионеру, кошку мою. Ты что, глупый?

— А зачем ты её туда зашвырнула?

— А чтоб знали, — Эйси нахмурилась. — Сестре пса подарили, тот мою кошку и задрал. Вот я и бросила, чтобы неповадно было.

— Ничего не понимаю. Так ты что, Смотрящая?

— Вот и я им говорю, что нет! Но все же знают, что я четыре года у госпожи Ги в помощницах бегала, вот и устроили переполох в курятнике, ей-боже, дурачьё! Меня отец ей отдал только потому, что у меня глаза разные и потому что больше никто брать не захотел. А не брал никто потому, что дурная. Вот я у неё и бегала, понимаешь? А теперь никто колодец копать не хочет из-за того, что через год потом помрёт, потому что проклятие кошкино настигнет, а я-то и не Смотрящая совсем, откуда тогда проклятие? Но всё равно боятся все, вот отец и послал меня рабочего искать, потому что это я кинула, а я через лес пошла, потому что мне суждено от стрелы умереть, понимаешь?

Мужчина откашлялся. Затем провёл рукой по лицу, посмотрел по сторонам.

— Слушай, — сказал он. — Шла бы ты куда подальше, а?

— Ну ты чего, забоялся что ли? Я же говорю, — всё это не по-настоящему. Я б сама выкопала, да с детства слабая, даже когда госпоже Ги могилу копала, полдня угробила, а колодец целый год буду рыть. Да и не умею. Тебе что, может, деньги не нужны? Ты же бродяга!