Фарфоровые куклы

– Должен заметить, девушка покинула церковь в лучшем настроении, чем оно было до прихода. И как-то само собой получилось, что не сказала мне своего имени, а я не подумал спросить. Это случается, – на сей раз в голосе священника мелькнула оправданная претензия. – Через какое-то время она пришла снова. Я проводил воскресную мессу. По-моему, она сидела в последних рядах. Вскоре я потерял ее из виду и больше не встречал.

– Хотите сказать, вживую вы с ней общались только один раз?

– Совершенно верно.

– Куда же она потом делась? – Даггерт снова задал вопрос, на который нет ответа, для проверки реакции, как часто любил это делать.

– Откуда же мне знать? – оправдывался священник.

Возникло короткое молчание, доставившее Шепарду внутренние мучения. Допрос становился в тягость.

– Вы сказали, ее зовут Трейси? – спросил он, чтобы прервать гнетущую паузу.

– Да, Святой Отец. А вот она знала ваше имя, – ответил Даггерт.

– И поведала о вас коллегам на работе, – добавил Флинн.

– Господи, спаси мою грешную душу.

– Вы себя в чем-то вините?

– Что вы хотите этим сказать? – Отец Шепард стал заметно нервничать, эта беседа его добивала. – Я мог представиться, а она – нет. Такое бывает. Она могла знать мое имя – у меня много прихожан, обо мне знают их друзья, знакомые…, – быстро и возбужденно проговорил священник.

– Успокойтесь, Святой Отец, – прервал его Даггерт. – Вас пока никто не обвиняет.

– Что значит – пока?! – Отец Шепард приподнялся от недоумения.

– Сядьте и успокойтесь. У нас такая работа. Отнеситесь к делу с пониманием. Не забывайте, что убиты две молодые женщины. И список этот может пополниться количеством новых жертв, которое одному Богу известно, – спокойно закончил беседу детектив.

Священник перекрестился, с понимание посмотрел на сыщиков и проводил их к выходу. Затем вернулся в свой кабинет и открыл бутылку красного. Он хотел налить в бокал, но его руки так тряслись, что пришлось сделать несколько больших глотков прямо из бутылки.

Святой Отец с юного возраста приобщился к вере. Дóгмар Шепард всегда отличался исполнительностью и был чрезвычайно набожным. Постепенно он продвигался в церковной иерархии и получал сан за саном. Его путь начинался с самого низу и все назначения Шепарду присваивались заслуженно. Он был предан законам Божьим и Церкви. Последнее место, где Святой Отец нес службу – был местный католический приют, после которого пятнадцать лет назад его назначали главным священником и настоятелем этого костела на 7-й стрит, известной как Церковь Святого Павла.

Отец Шепард был немного полным приземистым мужчиной 65-ти лет, с большой залысиной и остатками темных густых волос по краям. Плотный нос и немного скошенные уголки круглых глаз добавляли грусти лицу, пронизанному состраданием ко всякому живому, а иногда и неживому.

Его жилище выглядело аскетичным. Небольшая комната, в которой находились лишь необходимые вещи: рабочий стол, книжная полка, скромный пошарпанный шкаф, не менее древний секретер, в котором всегда находилось место бутылке красного вина и потертому металлическому бокалу. Всю эту картину скромной обители священника дополняла испытанная временем кровать, стоявшая в углу, над которой крепилось старое распятие, подаренное прежним настоятелем.

– Что скажешь? – Даггерт удобно расположился на заднем сиденье автомобиля, чтобы не упустить шанс вздремнуть.

– Не знаю. Отец, конечно, заметно нервничал…

– Заметно.

– Но это не серьезно.

– Что ты имеешь в виду?

– Его оправдания вполне логичны.

– Возможно.

– Да и староват священник, чтобы таскаться с телами по заброшенным рельсам.

– А вдруг у него есть сообщник? – Даггерт слегка зевнул и натянул передний край шляпы на глаза.

– Мне вообще кажется маловероятным, что в этом деле замешан Святой Отец.

– По крайней мере, существует его связь с убитыми. Причем, с обеими. Это факт. А значит, так или иначе замешан.

– Согласен, что факт. Только как нам его использовать?

– Только как нам его использовать…, – повторил Даггерт сквозь дрему и окончательно вырубился.

Глава III

***

Он долго лежал на кровати и смотрел в потолок. Чувство страха быть пойманным сменилось умиротворением. Теплые образы прошлого грели душу и успокаивали разум. Он встал, немного походил в своей маленькой комнате, достал из старого секретера дневник и записал:

5-е октября.

Она первая из тех, кого я смог изобразить лучше всех. Как мне тебя не хватает. Теперь все будет хорошо – ей не нужно будет страдать в мучительном ожидании. Ты навсегда останешься красивой.

***

Три месяца спустя после второго убийства. Полицейский участок Краун Бич.