Фарфоровые куклы

5. Он обладает мастерским навыком по нанесению грима, который позволяет делать из непохожих женщин практически одинаковых. Где, когда и у кого он этому научился? Более того, нанесение грима мертвым – это отдельное ремесло. А значит, убийца осваивал, как я предполагаю, искусство визажиста и, в то же время, искусство посмертного макияжа. Последнее называется танатокосметология.

– Пятое и заключительное, – продолжал детектив, – обе женщины были оставлены на шпалах, в пятидесяти милях друг от друга: Кэри Уайт в заброшенном тоннеле, Трейси Кларк – в заброшенном депо. Скорее всего, география оставления трупов для него не играет принципиальной роли, за исключением элементарного разброса тел, чтобы не привлекать внимания к месту совершения убийств. Вполне вероятно, что это одна и та же локация. И еще. На кой черт дались ему эти рельсы? – задав этот вопрос, Даггерт посмотрел на психолога. – Но, возможно, здесь нет связи.

– Возможно, – сказала Рид. – В противном случае, это еще одна из ключевых загадок личности преступника. Спасибо за внимание. У меня все, – решила закончить Элис, чтобы не вступать в прямую схватку с Даггертом, это всегда бессмысленно, к тому же, есть вероятность нарваться на грубость – детектив не отличался особой учтивостью к женщинам. Впрочем, ко всем окружающим тоже.

Даггерт вернулся на место, Элис отошла в сторону от экрана.

– Благодарю вас, мисс Рид, – громко произнес Ремс. – Уважаемый судмедэксперт, ваша очередь.

Следующим докладывал Фергюсон, главный патологоанатом, застенчивый и деликатный пожилой профессионал шестидесяти двух лет, седой мужчина небольшого роста, интеллигент с бровями домиком:

– К сожалению, ничего нового сообщить не могу.

Ремс и Богарт почти синхронно кашлянули и недвусмысленно переглянулись.

– Все в точности повторяется, как и в первом случае, – проигнорировав этот выпад, Фергюсон продолжал. – Следов физического и сексуального насилия на телах и во внутренних органах не обнаружено. Сексуального контакта перед смертью, и после нее, у женщин не было. Установлено, что убийца вводит наркоз, после чего делает инъекцию, благодаря которой жертва умирает, не приходя в сознание. Сопротивление девушки не оказывали. Анализ крови показал наличие компонентов, входящих в состав растворов, применяющихся при эвтаназии. Обладая специальными знаниями и сырьем, такой препарат можно синтезировать в оснащенной или импровизированной лаборатории. Либо преступник имеет доступ к препарату в специальных учреждениях. Анализ крови на предмет снотворного ничего существенного не дал: банальные компоненты сильнодействующего препарата. Напомню, за несколько недель до гибели у обеих жертв диагностировали рак неизлечимой стадии. Исследования подтвердили эту информацию. Жить девушкам оставалось недолго. Тела после смерти подвергались тщательной обработке, тем самым убийца избавлялся от улик. Даже под ногтями не нашлось и песчинки. Следов постороннего ДНК не обнаружено. У меня все.

– Благодарю вас, мистер Фергюсон. Не густо, – слегка приуныл начальник отдела.

– Простите, мистер Ремс, – ответил доктор, испытывая неловкость.

– Это не ваша вина, Фергюсон. Вы же их не убивали, старина. Не так ли? – Ремсу почему-то всегда казалось, что его специфический юмор везде уместен. Далеко не все окружающие разделяли его мнение по этому поводу. Будучи крайне интеллигентным и впечатлительным, Фергюсон не мог привыкнуть к подобным шуткам начальника отдела и принимал эту фамильярность весьма близко к сердцу.

– Что нам скажут криминалисты? – переключился Ремс на другого специалиста.

Докладывал Филипп Лэнс, главный эксперт-криминалист, высокий мужчина тридцати восьми лет, серьезного вида с хмурым лбом, имевший за плечами опыт участия в нескольких раскрытых преступлениях. Благодаря своей умелой работе с уликами и высоким уровнем познания в деле криминалистики, который он неустанно совершенствовал, при любом удобном случае, будь то опыт очередного преступления, познавательный семинар, новая книга по экспертной тематике или передовые способы обработки всего, что попадает в его руки или в поле зрения рентгеновских глаз, Лэнс был одним из лучших профессионалов. Ко всему прочему, сдержанным и спокойным человеком. Всегда говорил монотонно и по существу: