Фартовый город

– Доброго вечера. Мы из Общества вспомоществования выходящим из мест заключения.

– Это при Ростовском клубе? Знаю, знаю, жертвую туда ежегодно по три рубля.

– Очень хорошо. А сейчас нам надо десять револьверов и три нарезных карабина. С патронами. Еще маузер, дядя, положи.

– Не понял, – растерялся торговец.

– Чего непонятно? Твоих трех рублей не хватает, приходится подрабатывать грабежом. Неси, что сказал.

Помощник хозяина торопливо сунул руку в карман, но угрюмый русак уже целил в него из револьвера. Еврей тоже вынул наган и спросил:

– В какой ноге дырку сделать, в левой или правой? Неси, говорю!

Де-Камилли незаметно нажал что-то под прилавком и стал медленно выкладывать оружие. Лицо его приняло мстительное выражение. Налетчики не обратили на это никакого внимания – они рассовывали револьверы с патронами по корзинам. Маузер еврей уважительно упрятал на самое дно.

– Есть, – констатировал он. – Теперь очередь карабинам. Заверни их в кошму. А еще дай десять фунтов волчьей картечи и дюжину капсюлей.

Когда добыча была упакована, еврей вынул из кармана черный гуттаперчевый шарик.

– Вниманию публики! Это бомба. Кладу ее на порог. Внутри химический взрыватель. Через полчаса он сам собой растворится в кислоте, и взрыва не будет. Ежели задеть раньше… Ну, руки-ноги оторвет, а за остальное не ручаюсь. Проша, делаем общий поклон!

Налетчики уже шагнули на улицу, как вдруг главный обернулся:

– Дурак ты, дядя. Ежели свет в магазине не горит, то и звонок, что ты провел в полицейский участок, тоже не работает. Еловая голова!

Бандиты сели в поджидавшего их извозчика и рванули вниз к реке. Наплавные мосты уже развели, но их ждала лодка. На том берегу было малолюдно. Задонский хлебный рынок отшумел и закрылся до утра, лишь кое-где горели костры, сторожа варили себе похлебку. Тут и там беззастенчиво тянули сети, хотя лов рыбы в Дону до 15 июня был запрещен.

Атамана с есаулом встречали остальные стодесятники с телегой.

– Ну как?

– Принимай оружие. И вот вам деньги, возьмите на ужин штук пять чебаков [68]. Пожирнее выбирайте.

– А вы?

– Мы в ямку [69], гутарить с наводчиком. Хамла[70] заодно купим.

Пехота повезла добычу на Шматов хутор, а начальство направилось в пивную Мардеросова. По пути Прокопий спросил:

– А что там было со звонком? Я че-то не понял.

– Хозяин провел его из магазина в полицейский участок. А кнопка у него под прилавком.

– Да ну! И он ее нажал?

– В самом начале, когда я приказал стволы нести.

– Мне и невдомек было, – признался Цецохо. – Знал бы, ляжку сволоте прострелил!

Грек остановился и крепко взял Цецохо за рукав:

– Эй! Ты же не Авцын, ты умный. Я сколько раз говорил: никакой крови! Запамятовал?

– Так не убил бы я хозяина, а только ранил.

– Никакой крови! – строго повторил Серега Сапер. – Мне легавые на хвосте не нужны. Мы готовим дело. Всего одно дело. Но такое, что ахнет весь Ростов. Вот там можешь шмалять, сколько хочешь. А пока щиплем только «царей», их нам сыскные простят. Усек, Прокопий Власович?

– Усек. А волчья картечь для чего?

– Я ее в бомбу суну. Так рванет, что никого вокруг живого не оставит.

Пивная Мардеросова единственная во всем городе находилась на левом берегу Дона. Поэтому полиции здесь не опасались: места глухие, для ночной облавы неудобные. По вечерам в пивной собиралась лихая публика. Цецохо с Азвестопуло прошли сразу в чистую половину. Там их дожидался Кургузов.

Грек познакомил блатер-каина с атаманом и попросил:

– Ну, Феоктист Романович, валяй. Нашел?

– Так что, есть такой зорик [71].

– Говори, не стесняйся. Господин Цецохо – человек известный, за ним благодарность не пропадет.

– Сегодня у нас девятое июня, вторник, – с деловым видом начал излагать подхорунжий. – В четверг, через два, стало быть, дня, случится. Воскобойников, управляющий писчебумажной фабрики Панченко, повезет крупную сумму для расчета…

– Насколько крупную? – перебил барыгу стодесятник.

– Тысячи полторы, не меньше. С вас за наводку десятая часть.

– На фабрику повезет?

– Ага. Днем дело будет, напримерно в час пополудни.

– Но ведь фабрика Панченки сгорела в девятьсот третьем году, – удивился грек.

– Их две, – пояснил казак. – Сам основатель помер, теперь его сыновья командуют. «Товарищество писчебумажных фабрик и каменноугольных копей» называется. Вторая фабрика вовсю работает.

– Управляющий поедет из банка? – уточнил атаман.

– Нет, сумму он в доме держит. Но там сторож с собаками, а на улице взять будет сподручнее.

– И какой дорогой поедет твой Воскобойников? – продолжил расспросы атаман.

– Дорога там одна, по Байковской улице, – уверенно ответил подхорунжий. – Она идет вдоль Темерника, а не доезжая фабрики попадает в рощу. В ей, в роще этой, самое место для засады.

– Если дорога одна, то как уходить? – резонно спросил Цецохо. – Там, поди, городовой стоит? Одну дорогу перекрыть легко.

– Городовой стоит, но где? Аж на Затемерницком базаре, за версту от рощи, – парировал Кургузов. – А за базаром – вокзал. Шмыгнули туда, и нету вас. Черт ногу сломит. Ты про десятую часть-то расслышал али нет?