Читаем Фауст полностью

Фауст

Иоганн Вольфганг Гете

Между бесплодных тоскующих ив, —

Как мы проводим там время?

Точно летучие мыши,

Шепчем печально мы там.

Панталис

Кто имени ничем не приобрел себе,

Кто даже не стремится к благородному, Принадлежит стихиям тот. Исчезните ж!

А я пойду к царице: не заслуга лишь,

А также верность существом нас делает.

(Уходит.)

Хор

К свету дневному вернулися мы;

Мы существами не будем, —

Это мы чуем и знаем,

Но не вернемся в Аид никогда.

Сделает духов из нас Вечно живая природа:

В ней-то и будем отныне мы жить.

Часть хора

В сотнях листьев, сотнях веток мы забьемся, затрепещем, Из корней младые соки привлечем мы и по веткам Разнесем их. То листами, то цветами украшаем Мы кудрявые верхушки и готовим урожай.

Плод созрел, народ приходит оживленный, со стадами; Все хватают, все кусают, и подходят, и теснятся:

Как пред первыми богами, всё пред нами шею гнет.

Вторая часть хора

Мы вселимся в эти скалы, будем тихо отражаться В водном зеркале, и волны будут двигать образ наш;

Звук раздастся — птиц ли пенье, камыша ли тихий шепот Или страшный голос Пана, — наш ответ всегда готов. Слышен шум — шумим мы также, гром грохочет —

мы грохочем, Дважды, трижды и стократно откликаемся на зов.

Третья часть хора

Сестры, мы душой подвижней; побежим же вниз с ручьями; Манит нас вдали чудесный, пышный ряд холмов цветущих. Вечно вниз и вглубь стремяся, потечем мы, извиваясь,

На луга и на поляны, и к жилищам, и к садам,

И восстанут кипарисы вдоль по брегу, над водами, Грациозною вершиной упираяся в эфир.

Четвертая часть хора

Вы живите где хотите; мы шумливо окружаем Холм цветущий, холм- веселый, где посажена лоза.

Там вседневно и всечасно мы увидим труд любовный Винодела, хоть удача и сомнительна ему.

Вечно роет он, копает, собирает, вяжет, режет И к богам взывает часто, к богу солнца чаще всех.

Вакх изнеженный, забывшись, о слуге своем не помнит: Он покоится в пещере, с юным фавном он шалит.

Все, что нужно для довольства и для грез его беспечных, Он найдет в мехах широких, в легких кружках и сосудах — Там и сям в пещере хладной много лет вино стоит.

]Между тем готовят боги — всех же Гелиос скорее, — Орошая, согревая, сочных ягод полон рог.

Где работал виноградарь, быстро жизнь теперь струится, Резвый шум в беседке каждой, шум у каждого ствола. Всюду шум: скрипят корзины, стонут ведра и ушаты,

Все сбирают в чан широкий, где давильщики усердно Пляшут, тяжкими ногами давят кучи свежих ягод; Брызжут, пенятся и в массу все сливаются они.

И гремят тогда кимвалы, и литавры раздаются,

Ибо, сняв покров мистерий, всем открылся Дионис.

Он идет, ведя с собою целый табор козлоногих,

И кричит меж ними резко зверь ушастый, зверь Силена; Без пощады все копыта низвергают пред собой. Помрачаются все чувства, шум в ушах стоит несносный; Пьяный тянется за чашей, мозг и чрево переполнив;

Тот, другой, еще крепится, но растет лишь беспорядок: Чтоб наполнить новым соком, осушают старый мех.

Форкиада на авансцене непомерно выпрямляется, сходит с котурнов, снимает маску и покрывало и является Мефистофелем, чтобы, насколько нужно, объяснить пьесу в эпилоге.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ВЫСОКИЙ ГОРНЫЙ ХРЕБЕТ

Скалистая вершина. Туча подплывает к ней и спускается на верхнюю площадку горы. Из тучи выходит Фауст.

Фауст

У ног моих зияет бездна горная;

Всхожу я на вершину с думой светлою И тучу покидаю, что несла меня В дни ясные над морем и над сушею.

Не расплываясь, тихо отделяется,

Меня оставив, облако, и медленно,

Клубясь, оно к востоку вдаль уносится,

И взор за ним стремится с восхищением.

Плывет оно, волнуясь, изменяя вид,

И в дивное виденье превращается.