Фаворит

Наконец я ушел обратно в паддок. Жокеи уже были на парадном кругу, готовясь к четвертому заезду. Когда я дошел до весовой, один из служащих взял меня за локоть и сказал, что полиция ищет меня по всему ипподрому. От меня, по его словам, хотели получить показания, и мне следовало идти в контору.

Мистер Ролло с кислой физиономией уселся на подоконник. Его седой секретарь все еще сидел за столом, приоткрыв рот, словно так и не мог свыкнуться с сюрреализмом происходящего.

Полицейский инспектор, назвавшийся Вейкфилдом, устроился за столом мистера Ролло. Ему помогали два констебля, один из которых вооружился тетрадью для стенографирования и карандашом. Доктор с ипподрома сидел в кресле у стены, рядом с ним стоял человек, которого я не знал.

Вейкфилд был недоволен мной, я проявил безответственность, исчезнув более чем на полчаса в такой важный момент. Крупный, полный мужчина, он занял собой всю комнату. От него так и веяло властью. Это был настоящий полицейский, способный внушить злодеям страх божий. Его недоброжелательный взгляд говорил о том, что в данный момент я должен быть причислен к категории злодеев.

– Если вы готовы, мистер Йорк, – начал он саркастически, – мы выслушаем ваши показания.

Я окинул взглядом набитую людьми контору и сказал:

– Я предпочитаю дать показания вам одному.

Инспектор принялся было возмущаться, но в конце концов все уладилось. Остались он и констебль с тетрадью, с присутствием которого я примирился. Я рассказал Вейкфилду все, что знал, – всю правду, и ничего, кроме правды.

Потом я вернулся в весовую и объявил всем, что я нашел Джо живым. Да, он говорил со мной перед смертью. Что он сказал? Два-три слова, и я бы предпочел не обсуждать их, если слушатели не возражают. Я добавил, что не упомянул о них полиции, но что, если это окажется важным, расскажу непременно. Я старался придать своему лицу смущенное и задумчивое выражение, надеясь, что выгляжу так, будто у меня в руках ключ и я на пути к двери, за которой скрыта тайна.

Я повел Кэт выпить чаю, и Пит, увидевший нас, не замедлил присоединиться. Им я рассказал ту же историю. Мне было совестно врать, но иначе все узнали бы, что Джо Нантвич умер, не сказав ни слова.

Незадолго до шестого заезда я уехал. Уже в воротах, обернувшись, я увидел, как Вейкфилд и Клиффорд Тюдор пожимают друг другу руки у дверей конторы ипподрома. Тюдор, который был с Джо незадолго до его смерти, должно быть, «помогал полиции в расследовании». Судя по всему, к обоюдному удовольствию.

Я прошел через всю стоянку к «лотосу», отъехал и повернул на запад. На прямых и пустынных дорогах Даунса[2] я дал полный газ, и моя машина помчалась со скоростью свыше ста миль. «Пусть теперь попробуют угнаться за мной какие-то „Маркони“, – подумал я с удовлетворением. Желая окончательно убедиться, что меня не преследуют, я резко притормозил на вершине холма, откуда просматривалась вся округа, и долго изучал дорогу позади себя. Она была пустынна.

Проехав тридцать миль, я остановился в невзрачном придорожном отеле и заказал комнату на ночь. Я настоял, чтобы мой «лотос» поставили в гараж, который запирается. Я был далеко от Брайтона и как будто вне зоны влияния «Такси Маркони», но не хотел рисковать. Я предпочитал укрыться от чужих глаз. Одно дело – сунуть нос куда не просят, и совсем другое – самому положить голову на плаху.

После скучного обеда я прошел в свою комнату и написал письмо отцу. Трудное письмо. Я рассказал ему о смерти Джо и сообщил, что пытаюсь выманить мистера Тивериджа из его укрытия. «Ничего подобного ты не сделаешь», – вспомнились мне слова отца, и теперь я просил его извинить мое непослушание. «В конце концов, – писал я, – это не страшнее охоты на крокодила».

Я окончил письмо, запечатал его и лег спать, но долго не мог заснуть.

Утром по дороге на ипподром я заехал на почтамт и отправил письмо авиапочтой. Я разменял на пенсы четыре шиллинга и завернул их в бумагу – получился тугой и тяжелый столбик. Я взял из чемодана носок, опустил в него эту металлическую колбаску и перетянул носок узлом. В качестве эксперимента я ударил этой штукой по ладони – достаточно, чтобы лишить человека сознания. Положил ее в карман брюк.

На ипподроме я спросил дежурного констебля в паддоке, где найти инспектора Вейкфилда. Констебль ответил, что инспектор в полицейском участке и на скачки сегодня не собирался, но был здесь утром. Я поблагодарил и пошел в весовую, где стал громко расспрашивать окружающих, не видел ли кто-нибудь инспектора Вейкфилда, с которым мне хотелось бы перекинуться парой слов насчет того, что сказал Джо перед смертью.

Я сознавал опасность, которой себя подвергал. Я чувствовал, как напряглись нервы. Пульс, который немного учащался, когда я подъезжал легким галопом к старту, теперь стучал в висках, я слышал, как колотится мое сердце. Каждый звук казался громче, каждое случайное замечание – многозначительнее, а свет – бешено ярким. Я не был испуган, сказывалось напряжение.