Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Магистрат вернул Суворову до 1400 томившихся в польском плену русских, военных и чиновников. Восставшие возвращались в столицу «целыми бригадами, батальонами, эскадронами и ротами, слагая оружие». «Так кампания кончена! — рапортовал Суворов. — Везде спокойно, войск польских больше не существует, только его величеству королю оставлено гвардии 600 пехоты и 400 кавалерии. Сверх того в Варшаве 300 полицейских солдат». А всего за время царствования Екатерины к России были присоединены Курильские острова, Калмыцкое ханство, Осетия, Крым, Правобережная Украина и Белоруссия, Курляндия, Литва и Западная Волынь. Население России за счет территориальных захватов возросло более чем на 7 000 000. Значительно увеличилась также территория России: к ней присоединились как южные плодородные земли, так и западные, густо населенные. Но эти присоединения таили в себе много политических и национальных конфликтов и создали потомкам Екатерины много проблем. В частности, та же Польша на протяжении всего XIX века оставалась «горячей зоной», и многие поляки ушли в революционное движение, именно руководствуясь идеей национального освобождения и возрождения польской государственности. Хотя, разумеется, бранить Екатерину за подобную «непредусмотрительность» было бы глупо, несмотря на то, что она сама предсказывала в своих записках, что когда-нибудь потомки упрекнут ее за уничтожение польского государства.

Фавориты

Голливудский фильм о Екатерине, снятый режиссером Джозефом фон Штернбергом и посвященный заговору, приведшему императрицу на престол, в котором главную роль играла Марлен Дитрих, назывался «Распутная императрица» (точнее, «императрица-блудница, сидящая на звере багряном» — библейская аллюзия) и имел в прокате подзаголовок «Армия любовников». Действительно, слухи о любвеобильности русской императрицы ходили еще с екатерининских времен и ходят до наших дней. Несомненно одно, Екатерина, как и Елизавета, а может, и еще лучше, умела выбирать приближенных, и многие ее фавориты немало потрудились для чести и славы России. Но были среди них и те, кого Екатерина попросту использовала, и те, к кому она привязалась не за их блестящий ум и способности, а просто за доброе сердце или за красоту.

* * *

Первым ее фаворитом считается тот самый Сергей Салтыков, которого она не раз упоминает в своих записках и которого «выставляет» отцом Павла. Сергей Васильевич принадлежал к старинному дворянскому роду Салтыковых, ветви боярского рода Морозовых. Его отец верно служил Елизавете, и сына еще в юности взяли ко Двору и назначили в свиту Петра Федоровича. Салтыков был женат на фрейлине императрицы, Матрене Павловне Балк, внучатой племяннице Анны Монс. Когда при Дворе против Салтыкова возникли разные интриги и сплетни, Петр Федорович явился его горячим защитником перед императрицей Елизаветой. Но после рождения великого князя Павла Салтыкова отослали к шведскому Двору, а оттуда отправили в Гамбург, где он стал всеобщим любимцем и остаток своей жизни повел при разных европейских Дворах.

Сергей Васильевич Салтыков

* * *

Другой фаворит, которого Екатерина завела еще при жизни Елизаветы Петровны — Станислав Август Понятовский, четвертый сын каштеляна краковского Станислава Понятовского и Констанции Понятовской, урожденной княжны Чарторыйской. Он учился в Европе и в качестве личного секретаря английского посланника Вильямса приехал в Россию, а в 1757–1762 годах был аккредитован при русском Дворе в качестве посла Саксонии. Тогда на него и обратила внимание юная великая княгиня.

Станислав Август Понятовский

В своих мемуарах Екатерина рассказывает такой анекдот: когда общество гостило в Ораниенбауме, некий граф Горн, шведский дипломат, вместе с нею и Понятовским пришли во внутренние покои Большого ораниенбаумского дворца. «Когда мы пришли в мой кабинет, — пишет Екатерина, — моя маленькая болонка прибежала к нам навстречу и стала сильно лаять на графа Горна, но когда она увидела графа Понятовского, то я думала, что она сойдет с ума от радости… Граф Горн понял, в чем дело, и, когда я проходила через комнаты, чтобы вернуться в зал, граф Горн дернул графа Понятовского за рукав и сказал: „Друг мой, нет ничего более предательского, чем маленькая болонка; первая вещь, которую я делал с любимыми мною женщинами, заключалась в том, что дарил им болонку, и через нее-то я всегда узнавал, пользовался ли у них кто-нибудь большим расположением, чем я. Это правило верно и непреложно. Вы видите, собака чуть не съела меня, тогда как не знала, что делать от радости, когда увидела вас, ибо нет сомнения, что она не в первый раз вас здесь видит“. Граф Понятовский стал уверять, что все это его фантазия, но не мог его разубедить. Граф Горн ответил ему только: „Не бойтесь ничего, вы имеете дело со скромным человеком“».

При этом она не забывает упомянуть, что ее супруг в это время «был всецело занят мыслью о свадьбе одного егеря, куда он хотел идти на попойку».