Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Екатерина открыла в России немало учебных заведений — от воспитательных домов для сирот до Института благородных девиц, который должен «поставлять» образованных фрейлин ко Двору и образованных матерей семейства в дворянские семьи. Причем Екатерина не ограничилась чисто формальной ролью патронессы, она действительно дружила с воспитанницами, переписывалась с ними и шутливо жаловалась в своих письмах: «Скажите… могу ли я отвечать каждой из вас отдельно на вашу болтовню? Есть ли к тому возможность? Вы говорите все, что вам придет в голову; вы поздравляете меня с моим праздником; вы журите меня за то, что я поехала на дачу; вы приглашаете меня смотреть на грязь вашего скверного сада; кроме того, вы наговорили столько вздору, что надо исписать целую стопу бумаги, чтобы на все подробно ответить вам. Поэтому отказываюсь от этого, но вы, сударыня, продолжайте: ваше перо, ваш слог и ваше сердце вполне соответствуют одно другому, и я действительно очень люблю вас…».

Смольный институт и Смольный монастырь. 1809 г.

Вслед за Петербургом Екатерининские институты благородных девиц открылись в Москве, Харькове и в других губернских городах.

В 1768 году создана сеть городских школ и училищ. Академия наук, возглавляемая одной из сподвижниц императрицы Екатериной Дашковой (немало претерпевшей от своей государыни), вышла на европейский уровень. Основаны обсерватория, физический кабинет, анатомический театр, ботанический сад, инструментальные мастерские, типография, библиотека, архив. 11 октября 1783 года основана Российская академия, возглавляемая той же Дашковой и специализирующаяся на изучении русской словесности.

Екатерина Романовна Дашкова

Екатерина активно вводила оспопрививание в России, приказав для общего примера сделать прививку себе, своему сыну, невестке и внукам.

* * *

В конце жизни Екатерину ожидало потрясение — Великая французская революция. Конечно, это стало потрясением для всей Европы от мала до велика, но, очевидно, монархи принимали казнь своих «коллег» особенно близко к сердцу.

У Екатерины были и свои личные причины тяжело переживать это событие.

Уже арестованная Мария Антуанетта в панике писала ей: «Государыня и сестра моя! Я пользуюсь первой надежной оказией, чтобы выразить вашему величеству чувство благодарности, преисполняющей мою душу, за все то участие к нашему ужасному положению, которое вы непрестанно выказываете. Но сердце мое оставалось бы неудовлетворенным, если бы оно не открылось вам полностью, с доверием, к которому так располагают и ваше участие, и благородство вашей души, и ваш возвышенный характер. Мы предоставлены всецело самим себе, не имеем около себя никого, на кого мы могли бы положиться, и я хочу попытаться сама обрисовать вам наше положение, прося заранее снисхождения вашего величества, — я плохо разбираюсь в политике, мне незнаком ее язык, влечение сердца одно лишь руководит мной». И просила Екатерину поторопить европейских монархов, чтобы те поспешили им на помощь. «В этих целях мы пишем королям Испании и Швеции, на расположение которых к нам мы всецело можем рассчитывать, основываясь на открытом и благородном образе их действий. Король должен также написать прусскому королю, чтобы поблагодарить его за выраженную им готовность, но он не будет входить в подробности относительно наших планов. Не откажите оказать нам добрую услугу перед этим двором, а также перед датским двором и повлияйте на императора, чтобы он, наконец, проявил себя в отношении нас, как подобает брату. Как видите, ваше величество, я злоупотребляю доверием, которое вы мне внушаете, но для меня явилось бы большим удовлетворением быть обязанной нашим счастием государыне, которая уже приобрела своим возвышенным характером чувства моей привязанности и восхищения. Мне будет чрезвычайно приятно присоединить к ним также и чувство благодарности», — так заканчивала Мария Антуанетта свое письмо.

Мария Антуанетта

Екатерина, хоть и обещала ей помощь на словах, но не сделала ничего, да еще и бросила в раздражении, что королева и король «отстранили всех, кому следовало бы окружать трон, и заявляют, что около них одна сволочь».

Возможно, теперь она чувствовала, что ее совесть неспокойна.