Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Военная обстановка становилась все более угрожающей. Началась эвакуация детей, однако власти, очевидно, еще не отдавали себе отчета, какие территории могут быть заняты врагом, и первые партии детей развозили в такие места, как, например, Валдай, откуда их вскоре пришлось эвакуировать дальше на восток. На выходные дни я по-прежнему ездила в Лугу. В одну из таких поездок, приехав на вокзал, я увидела вереницу ребятишек дошкольного и школьного возраста с рюкзачками за спиной, медленно двигающихся мимо вокзала по направлению к запасным путям, где, очевидно, должна была проходить их посадка. Тут же шли и матери, отцы, бабушки. Все это было настолько трагично, что я до сих пор не могу забыть этой картины. Такие же проводы детей в эвакуацию очень хорошо описаны Вениамином Кавериным в его книге «Два капитана». Многим знакомым пришлось расстаться таким образом со своими детьми. Т. И. Темникова отправила своих двух дочек со школой в Пермь, но вскоре и сама туда уехала и провела время эвакуации с ними вместе, устроившись работать в Пермском университете.

Эвакуация Ленинграда ширилась и разрасталась, эвакуировали заводы, учреждения. Дачники, уехавшие в окрестности Ленинграда, спешно возвращались в город. Зашевелились и меревские обитатели. Достать грузовик для перевозки ребят и вещей прямо в Ленинграде было, конечно, невозможно. Захватив часть вещей и Алика, Оля приехала в Лугу. В тот день я была тоже там. Мы вместе сели в переполненный поезд и вечером приехали в Ленинград. Придя на остановку трамвая (нам нужен был № 6), мы увидели там целую толпу людей, обремененных вещами, которые с боем осаждали подходившие трамваи. Мы даже и не рисковали бросаться вместе с этой толпой к вагонам, а между тем время шло, трамваи подходили редко, было уже совсем поздно. Пешком идти было далеко, Алику было не дойти, а вещи были тяжелые.

Мы уже не знали что и делать, как вдруг нас увидел и окликнул Марк Аристархович Белопольский, ученик В. Е. Тищенко, работавший в Университете на кафедре технической химии, добрейшей души человек, но горький пьяница. Увидев наше безвыходное положение, он схватил наши вещи, мы подхватили Алика и с великим трудом все же влезли в трамвай. Марку Аристарховичу нужен был совсем другой трамвай, но он доехал с нами до нашей остановки и помог нам доставить вещи до подъезда. Так обидно, что такой хороший человек погиб вскоре после войны от этого неизлечимого порока. Ехать мне домой в Университет было уже поздно, да мы и измучились порядком, поэтому я осталась ночевать у Оли, благо квартира у них была пустая.

Стали ходить слухи, что академиков будут эвакуировать с семьями. Стали говорить, что надо Алексею Евграфовичу возвращаться в город, но в Луге было так хорошо, все цвело, поспевала земляника, погода была чудесная. Алексей Евграфович никак не мог поверить, что Луге угрожает непосредственная опасность, собирался переждать войну на даче. Однако все чаще в Луге стали объявлять воздушные тревоги. Объявляли их не как в Ленинграде: начинали давать непрерывные тревожные свистки все паровозы, стоявшие в Луге на запасных путях.

Фронт стремительно приближался. Оставаться в Луге стало невозможно, и за Алексеем Евграфовичем были посланы его ученики: Н. А. Домнин и И. А. Дьяконов. Приехав, они упаковали вещи и договорились о том, что на следующее утро (10 июля) за Алексеем Евграфовичем пришлют машину, чтобы везти его на станцию. Я оставалась в городе, должна была встречать их дома. Сижу, жду их с утренним поездом, их все нет и нет, прошли все сроки. Я звоню на вокзал, говорят, что поезд опаздывает. Весь день проходит в тревожном ожидании, звонок на вокзал не приносит успокоения: говорят, когда будет поезд, ничего не известно. Наступает вечер, я стою у окна и безнадежно смотрю в него. Вдруг из-за угла служительского дома показывается старая, полуразвалившаяся пролетка, везет ее, еле передвигая ноги, тощая, чуть живая кляча. В этом допотопном экипаже сидят Алексей Евграфович, Мария Маркеловна и Маша. Остальные приехали спустя некоторое время на трамвае. С ужасом слушала я их рассказ. 9 июля все спокойно легли спать. Утром 10-го все встали рано, собрались и стали ждать обещанной машины. Напрасно прождав ее, решили идти на станцию пешком. Все чувствовали что-то неладное, гудки паровозов слышались почти без перерывов. Действительно, с раннего утра налеты самолетов на Лугу следовали один за другим. С трудом удалось улучить момент и войти в помещение вокзала, где им пришлось просидеть целых пять часов.