Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Могила была подготовлена для Алексея Евграфовича между могилами его отца и моей матери. У раскрытой могилы еще выступления, выступала последняя аспирантка Алексея Евграфовича, Мина Зиновьевна Зельманович. Могила засыпана, поставлен белый деревянный крест, укладываются венки. Как их много! Народ медленно расходится, академики и многие другие подходят к Марии Маркеловне, жмут ей руку.

Уезжая, Несмеянов сказал, что осенью в Москве состоится заседание, посвященное памяти Алексея Евграфовича, о времени его проведения он нам сообщит и пришлет пригласительные билеты. Вскоре после похорон мы уехали с Марией Маркеловной на дачу, так как в этом году впервые после начала войны были возобновлены летние отпуска. Оля уехала в экспедицию в Хибины, Марина была на Дальнем Востоке, — ни той, ни другой не удалось попрощаться с Алексеем Евграфовичем. Мы бывали на даче и раньше, по очереди с Марией Маркеловной, но не так часто, очень трудно туда было добираться. Приезжали поздно, уже в темноте, уезжали на машине, как мы несколько раз вначале проделывали с Олей. Одна я не рисковала и отправлялась в Ленинград поездом, который отходил в начале шестого утра. Вокзала не было, платформы тоже, билеты продавали довольно далеко от станции. Когда я приезжала с вещами, меня встречала Тоня. Помню, однажды приехала я в Келломяки — дождь льет как из ведра, темно, ни зги не видно. Окликаю Тоню, она — меня, и таким образом находим друг друга. Уезжать всегда было тяжело, оставлять без себя Машу и Алешиных детей. Танюша была еще маленькая, ей не было еще четырех лет, она так нуждалась в ласке, так плакала, когда я уезжала. Теперь мы приехали с Марией Маркеловной, я прожила до конца августа, до начала занятий, а Мария Маркеловна оставалась на даче с детьми до ноября, пока не нашла сторожей, которые бы жили у нее на даче. В августе пошли грибы, грибников совсем не было, так что мы собирали грибы во множестве. Заборов нигде не было, и белые грибы росли повсюду, где теперь стоят дачи. Маленькая Таня с увлечением искала грибы и находила чуть не больше всех. 1 сентября Маша пошла в школу. Маша училась хорошо, расстраивалась, если что у нее сразу не получалось, плакала, говорила: «Не пойду в школу, лучше на войну пойду». Английским она стала теперь заниматься с Еленой Михайловной, Олиной сестрой. Кроме Маши, стали заниматься и другие наши дети.

Наконец в начале ноября удалось найти Марии Маркеловне сторожей — супругов Беляевых. Весной они собирались строить себе дом в Келломяках, уже получили участок по ту сторону железной дороги с двумя погребами на его территории, предмет зависти Марии Маркеловны. Оставив дачу на их попечение, Мария Маркеловна с детьми переселилась в город. Очень нам с Марией Маркеловной не хотелось расставаться с Игорем и Таней, но Оля усиленно начала поговаривать, что хочет переезжать на Маклина, ждали только приезда детей с дачи. Вечером в день приезда затопили ванну, стали мыть всех детей. Мыли их попарно в большой ванне — двух девочек и двух мальчиков. Когда на следующий день Маша пришла из школы, оказалось, что она заболела ветрянкой. Ни Алик, ни Ника ветрянкой не болели, и переезд на Маклина пришлось отложить. Вскоре заболела Танюша, а затем и мальчики. Но вот все поправились, можно переезжать. Назначается день переезда, как вдруг Алик заболевает корью, а вслед за ним и Ника, опять переезд откладывается. Оля сердится и расстраивается, а я в душе радуюсь, что еще несколько недель проживут с нами наши дорогие ребятишки. Тогда карантин по кори и скарлатине был длинный, не то что теперь.

Карантин уже подходил к концу, когда нас вызвали в Москву на заседание Академии наук, посвященное памяти Алексея Евграфовича. Когда мы через несколько дней вернулись в Ленинград, мы уже не застали ни Оли, ни детей, все они уехали на Маклина. Горько нам было, что она как бы украдкой уехала от нас, хотя она говорила, что так было лучше, легче нам было расставаться. Я думаю, что она боялась, что опять кто-нибудь заболеет, и отъезд на Маклина снова отложится. Пусто, неуютно показалось мне дома, одна только радость, — моя Машенька скрашивала мне жизнь.

Я могла теперь отдавать все свое время работе в лаборатории. Заведовать кафедрой ВМС стал теперь С. Н. Данилов. В ЛХТИ, который одновременно с Университетом вернулся из эвакуации, он заведовал кафедрой на спецфакультете и работал в области целлюлозы, являясь, таким образом, специалистом в области химии ВМС. В лаборатории было теперь очень тесно, так как бывшие сотрудники Алексея Евграфовича, работавшие в его лаборатории в НИХИ, работали теперь в нашей лаборатории, пока в здании НИХИ происходил ремонт.