Федеративные идеи в политической теории русского народничества

Бакуниным было много написано по славянской проблематике во время и сразу после пражского Славянского конгресса, состоявшегося в июне 1848 г. «Тогда мы вместе, как братья, вступили в Прагу: представители всех славянских народностей встретились, наконец, как братья после долгой разлуки, и с восторгом говорили друг другу, что отныне наши дороги не должны расходиться», – вспоминал Бакунин о конгрессе[185]. Конгресс был прерван начавшимся восстанием, которое влилось в волну европейских революций 1848–1849 гг. Эти революции были подавлены державами Священного союза. Из этих событий Бакунин сделал вывод, что «уважение и любовь к свободе других есть <…> первое условие собственной свободы»[186]. То есть революция не может победить только в одной стране и в условиях существующих международных отношений. Для установления нового революционного порядка требовалась и новая политическая карта европейского континента. Так возникла формула «Всеобщей Федерации Европейских Республик» в «Воззвании к славянам»: «Революция объявила разрушенными деспотические государства, – объявила разрушенной прусскую державу, признавши доставшиеся ей польские части края отделенными, – объявила разрушенной Австрию, это чудовище, сплетенное хитростью, насилием и преступлением из самых разнородных национальностей, – объявила разрушенной турецкую державу, в которой едва семьсот тысяч османов попирали ногами двенадцатимиллионное население славян, валахов и греков, – наконец, объявила разрушенным последнее утешение деспотов, последнее жульническое укрепление разбитой наголову дипломатии, русскую державу, чтобы три порабощенные ею нации, великороссы, малороссы и поляки, предоставленные самим себе, могли подать свободную руку остальным славянским братьям. Так был разрушен, опрокинут и заново устроен весь север и восток Европы, Италия освобождена, и конечной целью всего поставлена была – Всеобщая Федерация Европейских Республик» [187].

Главных врагов революции Бакунин видел в Пруссии, Австрии, Турции и России. Трудно различить, когда он противостоял им как поработителям славянских народов, а когда – с позиции интернациональной революции. Однако такая конкретизация не столь существенна для понимания позиции мыслителя, подразумевавшего под свободой не только личную свободу, но и свободу всех, «коллективную свободу».

Проект бакунинской федерации складывался в условиях европейских революций 1848–1849 гг. и поэтому опирался на многие практические наработки, появившиеся в ходе этих событий. Отсюда и практико-ориентированный характер федералистских построений Бакунина по сравнению и теоретическими размышлениями Герцена. Революция и федерация в новых международных реалиях были для Бакунина двумя неразрывными условиями построения нового мира.

Бакунинская концепция европейского федерализма вызвала резкую критику со стороны Энгельса, посвятившего разбору взглядов русского мыслителя специальную работу – «Демократический панславизм». Энгельс писал: «Горький опыт привел к убеждению, что „братский союз европейских народов" может быть осуществлен не при помощи пустых фраз и благих пожеланий, а лишь при помощи радикальных революций и кровавой борьбы; что речь идет не о братском союзе всех европейских народов под одним республиканским знаменем, а о союзе революционных народов против контрреволюционных, союзе, который может быть осуществлен не на бумаге, а только на поле сражения»[188]. Вместе с тем на тот момент коренные различия во взглядах Бакунина, с одной стороны, и Маркса с Энгельсом, с другой стороны, еще не проявились в полной мере, и Энгельс критиковал проект славянской федерации за то, что национальное начало в нем проявляется сильнее начала классового.

Бакунин же всерьез занялся конструированием славянской федерации, в которую, по его мнению, должны были войти и Россия с Польшей. В 1848–1849 гг. он изложил свое видение этого межгосударственного союза в работах «Основы славянской федерации» и «Внутреннее устройство славянских народов». Он мыслил славянскую федерацию состоящей из разных славянских племен и возглавляемой высшим и единственным органом – Славянским советом. Только этот орган, по мысли Бакунина, имел право объявлять войну другим государствам. При этом «никакой отдельный народ не может объявлять войну без согласия всех, так как вследствие соединения все должны участвовать в войне каждого и ни один не может оставить братское племя в минуту несчастья»[189].