Федеративные идеи в политической теории русского народничества

Бакунин усматривал классовые различия лишь в имущественном состоянии и привилегиях. Для Маркса же экономическое положение класса определяло не только его политический статус, но также социальные и культурные особенности. Поэтому Маркс критиковал Бакунина за упрощенный подход к классовому анализу, за то, что тот стремился всех уравнять под единый стандарт, ориентируясь при этом к тому же на русских крестьян-общинников. Эти критические замечания были справедливыми: экономические познания Бакунина действительно были недостаточными, а его понимание классовых различий страдало односторонностью. Именно поэтому он сумел лишь интуитивно почувствовать приближение нового этапа революционного движения, но оказался не в состоянии адекватно его проанализировать.

Глава 3 Концепция федерации у П.Л. Лаврова

Историография

Уже в советские времена при исследовании личности и идейного наследия Лаврова стали обращаться к работам зарубежных ученых, хотя и оценивали их в критическом ключе. Так, В.М. Новиков отмечал, что на Западе ошибочно говорят об идейной близости Лаврова и Ленина, которые совершенно по-разному воспринимали личность. Ленин – в соответствии со взглядами Л. Фейербаха – относился к личности как к абстрактному объекту. А у Лаврова личность была конкретной, революционной и деятельной[222].

Личностью и работами Лаврова в широком контексте истории освободительного движения занимался М.Г. Седов. Историк считал, что народничество было одним из важных источников русского марксизма. В середине 1960-х г. вышла его фундаментальная монография на эту тему[223], а спустя несколько лет – статья, посвященная Лаврову[224]. Исследователь полагал, что по вопросу об отношении к революции взгляды Лаврова близки к бакунинским: оба мыслителя не считали значимым политическое содержание революционного движения и всерьез воспринимали только экономические и социальные преобразования. М.Г. Седов считал, что теории личности у Лаврова и Михайловского возникли почти одновременно, и в обоих случаях утверждалось: не массы, а именно личность играет главную роль в деле исторического прогресса. Между тем исходные посылки такого заключения отличались друг от друга. В концепции «критически мыслящей личности» Лаврова акцент ставился на разуме этой личности и на ее участии в революционной деятельности. Михайловский же, говоря о «борьбе за индивидуальность», приоритетное внимание уделял труду и взаимоотношениям между личностью и обществом.

Мировоззренческая система Лаврова во многом основывается на двух понятиях, соответствующих теоретическому и практическому аспектам анализа явлений, – «идеализация» и «общественная форма». Исследователи учитывали эту особенность его взглядов. «Лавров постоянно требовал единства науки и практики», – подчеркивал В. В. Богатов[225]. Ученый называл основами учения Лаврова окружающий мир и историю. Теоретические изыскания мыслителя всегда влекли за собой практические рекомендации, одно не рассматривалось без другого. Поэтому у Лаврова, как заметил В. А. Малинин, «требование разумной действительности есть, в сущности, требование борьбы за разумное, требование критическое в теории, революционное в жизни»[226].

В советское время критики теории Лаврова указывали на недостаточное понимание им роли государства как арены классовой борьбы. В частности, Т. Г. Семенкова утверждала: «Все учение Лаврова о государстве пронизано субъективным освещением проблемы. Он не останавливался на рассмотрении действия объективных экономических законов, трактуя внесение государственного элемента как волевой акт»[227].

Другое направление рассмотрения личности Лаврова фокусировалось на связи мыслителя с революционной деятельностью. Об этом писали Т. П. Саранина, Г. И. Кучерков и Б. С. Итенберг. Т. П. Саранина доказывала, что слабым местом антропологии Лаврова является недостаточное понимание им классового характера морали[228]. Г. И. Кучерков изучал революционную деятельность Лаврова, в частности, в первой организации «Земля и Воля», сравнивая его идеи с идеями Герцена и Н. Г. Чернышевского[229]. Б. С. Итенберг детально проанализировал влияние Лаврова не только на развитие революционной теории, но и на практическую деятельность его современников, рассмотрел его интерпретацию взаимосвязи между личностью и государством, подробно разобрал причины призыва Лаврова к «федеративной республике»[230].

После 1991 г. проблемный диапазон исследований идейного наследия и практической деятельности Лаврова существенно расширился. Так, В. В. Блохин и А.П. Казаков взглянули на мыслителя с социологической точки зрения. Первый обратил внимание на лавровский субъективный метод социологии и на его влияние на социологическую теорию Михайловского[231], а второй сосредоточился на более конкретном аспекте их социологических взглядов – на теории прогресса[232].