Федор

– Помоги сесть, – сказал он внятно. Вера подняла его и удерживала за руки, а он смотрел на нее живыми глазами и улыбался. – Вижу, слава Богу… Это Господь позволил мне на тебя глянуть – проститься.

И она поняла, что он видит.

– Дедушка, милый, прости меня, – Вера захлебывалась слезами.

– Вот и все, – произнес он отчужденно, – теперь все…

Вера опустила его на подушку – какое-то время он еще смотрел на нее зрячими глазами, но уже в следующую минуту лишился сознания: в горле его началось хлюпанье и храп, потом и это прекратилось – пульс угасал, точно истекали последние капли жизни. И вот – упала и последняя капля. Дедушка вздрогнул и вытянулся – отошел. Вера перекрестила его и сложила на груди отяжелевшие руки. Затем открыла большие настенные часы и остановила маятник: 1 час, 15 минут. 7 мая 1988 года.

13

К вечеру второго дня гроб с телом привезли в церковь. Отец Михаил велел поставить гроб в приделе Петра и Павла и закрыть лицо покойного. Только рука с крестом и осталась видимой и доступной.

При церкви с входом в правый придел отгорожена комната с диваном и раскладушкой, где можно было и отдохнуть. Отец Михаил предложил – и Вера осталась на ночь при храме.

Батюшка отслужил панихиду.

У изголовья гроба сначала читал отец диакон, затем его сменил пономарь, читали не Псалтирь, как это делается обычно, а Евангелие. И только в церкви Вера поняла, что дедушка когда-то был рукоположен в иерея. Вот почему батюшка и называл его отцом Петром.

И Вера читала над гробом Евангелие: и горели свечи, и теплились лампады. В церкви не дома, в церкви – иначе, в церкви казалось все понятно, в церкви не было слез, здесь они представлялись неуместными, здесь – вечность…

К десяти вечера церковь опустела. Две женщины вели уборку – протирали подсвечники, иконы; да церковный сторож, попив чайку, встал у гроба, чтобы почитать над покойным.

Вера прилегла на раскладушку и тотчас уснула – как будто провалилась. Ничего не снилось, не чувствовалось. И проснулась мгновенно – открыла глаза, точно и не спала. Часы показывали четверть второго. Выпив из термоса чая с лимоном, Вера вышла в придел. Трижды перекрестившись, женщина-чтица отошла от гроба, а на ее место заступила Вера.

«Дедушка, Петр Николаевич, прости меня, недогадливую и невнимательную. Сколько же ты времени был слепым, а я и не знала… И зачем ты молчал, и как же ты управлялся, когда оставался один. И почему же ты не рассказал мне, что был священником? И служил ли ты хоть один раз в церкви? Или только душа твоя мечтала об этом?.. И, наверно, еще много чего ты не раскрывал, о чем не говорил. Дедушка, дедушка, все сделаю, что ты наказывал сделать, ты только помолись обо мне…»

Было открыто Евангелие от Марка, и Вера начала читать, не подозревая того, что именно теперь могут случиться странные вещи.

Она читала десять минут, читала полчаса, затем еще полчаса, и не могла понять, что происходит. – Она читала, но не перелистывала страниц; читала, но не смогла бы пересказать прочитанного, более того – она не понимала, что читает по содержанию. Прочитывает разворот и переносится взглядом на левую сторону, как если бы перелистнула правый лист и читает, читает вслух, проговаривает слова, но даже смысла слов не может уловить…

И тогда она встала на колени и начала молиться: «Боже мой, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих помилуй меня, грешную, Господи…» – И только после молитвы взгляд и слух ее прояснились. И в то же время на душе было спокойно, никаких признаков усталости или сонливости. Вера обошла угол гроба и подняла холстину с лица покойного: глаза были открыты. Вера не удивилась этому. То ли она сказала, то ли хотела сказать: «Отдыхай, а я буду читать». Подошла к Евангелию: оказалось, что оно открыто на Деяниях. И Вера смутилась, не зная, можно ли читать Деяния или же читать от Иоанна… Она перекрестилась и оглянулась, как бы ища совета – прячась, кто-то нырнул за ящик… И Вера начала креститься, повторяя Иисусову молитву… Она начала читать: читала полчаса, час, когда вновь поняла, что читает не перелистывая страниц. Подняла взгляд: окна были освещены мертвенным серым светом – значит, рассвело, но солнце еще не поднялось над горизонтом. Она хотела еще взглянуть на дедушку, когда послышались шаги и сторож сказал:

– Устала, наверно, иди отдохни, а я почитаю. Скоро уже и отец диакон придет.

Вера подошла к иконе Петра и Павла и зажгла лампадку.

Отпевали дедушку после литургии, при открытых вратах, по полному чину, с хором. Четыре священника, три диакона и все присутствующие пропели ему Вечную память. И отец Михаил сказал короткое надгробное слово: