Федор

Директор поселковой школы обещала экзаменовать детей в конце каждой учебной четверти и провести их учащимися школы. Вот так, с двух учеников, началась частная православная школа Серовой. Успех был сверхнеожиданный. А ведь, кроме всех обязательных предметов, Вера учила своих Закону Божиему, церковнославянскому языку и древнему искусству, показывая слайды и рассказывая им о храмах, иконах и фресках: уроки пения и музыкального воспитания она заменила уроками церковного пения… На первых же проверочных экзаменах домашних учеников оценили по высшему баллу. И директор посоветовала, не теряя времени, составлять свою учебную программу, чтобы затем оформить ее и утвердить…

Среди зимы побывал батюшка: причастил детей, устроил ученикам экзамены по Закону Божьему, остался доволен, а Вере сказал:

– Вот со временем обустроим храм, а тогда уж и за дом возьмемся. При церкви и школа, и станешь руководить школой и детей учить…

– Каких детей, батюшка?! Нет детей!

Укоризненно глянул на нее отец Михаил.

– Будет школа хорошая – будут и дети. На машинах повезут…

Обеспокоило отца Михаила состояние Федора. И он обещал отслужить о нем молебен в храме, и наказывал, чтобы Федор непременно зашел к нему.

Но Федор и слушать не захотел… А месяц спустя у него состоялся разговор с хозяином:

– Ну что, Серый, пора за работу, родной, – стажировка окончена.

– А это как? – весь в предчувствии, Серый так и ощетинился.

– Как? Ты что решил – это работа: на даче отсиживаться и в глазок зыркать… за тыщу зеленых. Ты уже съел, ого, не рассчитаешься.

– А я и не собираюсь рассчитываться. Я по договору все выполняю. Не нравится – я ухожу.

Хозяин присвистнул:

– Фью-ти, как! Я в куражу и ухожу… Куда ты денешься, серенький.

И Федор вновь понял, что ему деваться некуда. И все-таки он взял себя в руки и холодно ответил:

– Ты что, купил, что ли, меня?

Хозяин почмокал губами:

– Ну, представим так…

– А я не продавался и не продаюсь. – Федор поднялся и положил на столик перед хозяином оружие. – Я свободен.

– Ладно, ладно – не купил, прикупил. – Хозяин фальшиво улыбался, зверь смотрел из его зрачков. – Работать надо – это серьезно… Предложения есть. А ты сядь, все равно ведь не уйдешь… Оплата – не обижу, по товару… Аванс – ну, иномарку на выбор…

И Серый все понял, дрожь изнутри его начала коробить, так что он изменился в лице. И тогда хозяин с усмешкой сказал:

– Молодец, без слов понял… Месяц на успокоение нервов… Надо, Федя, надо… Просят люди, почему бы и не удружить. Да и ты очень уж засиделся, фигуру терять начал – не годится.

– Значит, в профессионалы, – подумал Серый вслух.

Хозяин хохотнул:

– До профессионала тебе пока далеко, пока, Федя, сплошняком любительство. Профессионалам цены нет…

Месяц срока. Через месяц жена родит четвертого… неужели они на этом и промышляют… и вот таким путем подбирают и готовят кадры: на короткий срок – за красиво пожить. А если не тот кадр? Если жена и дети, которых любишь и которых обязан поднять на ноги? Значит, надо жить – и нельзя быть «кадром». Если согласиться – назад пути нет. Или спалишься, или отстреляют. Все ясно… Если выйти из игры – жить не дадут. Отстрелят. Хотя и не на сто процентов. Значит, в любом случае. А если в тот же день и угрохают?.. Самому себя? Дешевка. Их перешлепать? Это конец Серовым… Подняться всей семьей и бежать? Куда? Фантазия и месяц сроку…

Вот по такому кругу, но еще более запутанному, и блуждало сознание. И с каждым днем удавка затягивалась все туже. И в конце концов сознание вошло в тупик: или ты, или тебя – третьего нет… И вспомнился крест на полигоне, а за дорогой – дачи.

Вера была занята собой – своей беременностью, своей школой. До родов ей надо было завершить учебную программу, чтобы после родов, если и заниматься, то общим развитием. И муж молчал. Молчал и тогда, когда оказался в тупике – и теперь уже требовался сторонний разум. Несколько ночей он не спал. И однажды в такую ночь, в лязге и стуке сатанинского дракона, он решил ехать к отцу Михаилу.

Только Богу известно, о чем они говорили. Но всхлипывал как ребенок и плакал, может быть впервые, богатырски сложенный молодец. Он потряхивал головой и время от времени доверительно упирался лбом в плечо отцу Михаилу. А батюшка, закрыв глаза, медленно вскидывал лицо и так замирал на некоторое время. Прошло полчаса, прошел час, когда наконец отец Михаил обхватил голову Федора старческими ладонями, сдавил ее и с болью воскликнул:

– Заблудился Федор! В погибели плутаешь! Господи, разорви узы!

Федор уронил голову на грудь, и ему представилось: стоит он на краю пропасти, а старик убеждает его: если даже и туда прыгнуть – ничего, не надо только бояться – смерти нет!

– Веришь ли ты, Федор, что Господь наш Иисус Христос воскрес из мертвых?! Веришь ли, что Он есть Живый и Всесильный, и по вере твоей может избавить тебя от любых бед?.. Веришь ли?!

Федор прямо смотрел на батюшку – и молчал, и только губы вздрагивали.

– Веришь ли? – еще раз воскликнул батюшка и стукнул перстами Федора в грудь.

– Не знаю, – прохрипел в ответ Федор.