Фэй. Сердце из лавы и света

– Да, это так, – подтвердил Гюнтер. – Точнее, светлый эльф. И не просто какой-то эльф, Лаурин – принц светлых эльфов, – сказал он очень гордо.

Я же чувствовала себя так, словно меня ударили кувалдой по голове.

– Но если ты эльф, я… – у меня закружилась голова.

– Полуэльф, – закончил мое предложение Гюнтер. – Смотри, ты схватываешь на лету!

Глава 51

Лаурин наклонился ко мне.

– Свет и тепло … ты, должно быть, заметила, – он взял мою правую ладонь и раскрыл ее.

Осторожно положив кончики пальцев на мою ладонь, он погладил почти зажившую рану. Меня сразу же охватил жар, отчего я застонала. Я хотела убрать руку, но Лаурин держал ее, и я наблюдала, как тонкий красный шрам постепенно исчезал, а затем и вовсе пропал.

Лаурин осторожно отстранился от меня.

– Я могу понять, как ты запуталась, Фэй, и обещаю, что все тебе объясню. Но сначала мы должны найти твою мать. Ты хоть представляешь, где она может быть? Очень, очень важно найти ее как можно скорее.

– Я понимаю. Но даже представить не могу, где она.

– Я пойду ее искать, – он потянулся за своей паркой.

Гюнтер встал на его пути.

– Я уже послал птицу, и Хугин все равно намного быстрее тебя. К тому же у него и зрение получше. Уходить сейчас нельзя, тем более нужно объяснить все своему ребенку. Я уже рассказал ей, что только она может вернуть сердце лавы. Ты несешь ответственность за все остальное.

Лаурин на мгновение закрыл глаза, и я увидела, что внутри него происходит борьба. Но затем он просто неохотно бросил парку на спинку стула.

– Ну, для начала пройди внутрь. Я уверен, что мы все запутались.

Я подавила улыбку.

– Не хочешь предложить мне виски, чтобы оправиться после шока? – я все еще не могла поверить, что у меня есть папа.

– К сожалению, алкоголя у меня в доме нет. Как насчет чая?

– Мне хватит и ответов, – я села на деревянный стул, а Лаурин – напротив меня.

Я даже не знала, с чего начать, слишком много вопросов крутилось в моей голове. Решила задать самый очевидный:

– Почему мама притворилась, что не знает тебя, когда вы встретились в последний раз?

– Мама не притворялась. Она действительно меня не помнит.

– Как такое может быть? – я ерзала на стуле. – Нельзя просто так забыть такое. Можно забыть домашнее задание по математике или математику вообще, но не человека, от которого у тебя ребенок.

Лаурин вздрогнул от последней части предложения. Он покачал головой.

– Забыть – это цена, которую ей пришлось заплатить.

– Цена за что?

– За возможность вернуться в мир людей.

Вот почему она никогда не рассказывала мне, кем был мой отец. Она не знала. Мама была беременна и не могла вспомнить от кого. Я даже думать не хотела о том, как ей тяжело с этим живется. Мое сердце почти остановилось, когда я вспомнила, сколько раз упрекала ее в этом.

– О господи! – фыркнул Гюнтер. – Прекрати выдавливать из себя каждое слово, Элрондсон! И говори простыми словами. Или я сделаю это вместо тебя, и моя версия не будет такой приятной.

Лаурин сглотнул, затем расправил плечи и кивнул.

– Что ж! Знаешь, Фэй, – он взял меня за руку, – я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но, когда впервые увидел твою мать, понял, что она действительно существует. Как будто всю жизнь ношу темные очки, и только в июле я начал видеть цвета. Твоя мама была такой красивой, умной, забавной. Когда я был с ней, то…

– …небо было радужным, и по воздуху летали конфетти. Все как обычно. О боже, Лаурин! – Гюнтер поджал губы. – Я расскажу быстрее, пока у девчонки уши в трубочку не свернулись, – он сел на стол. – Что ж, Фэй, тогда Лаурин не только влюбился в твою мать, но и она полюбила его. Я знаю, что сегодня это сложно представить, но тогда он выглядел довольно прилично. Высокий, стройный, чисто выбритый. Намного лучше, чем сейчас. Типаж, который нравится женщинам. К сожалению, наш маленький принц был чертовски ревнивым собственником. Он взял твою маму с собой в мир эльфов, хотя это было запрещено.

– Да, – кивнул Лаурин. – Но я предупредил ее, что нужно оставить одну из своих вещей на дереве в человеческом мире. Она всегда оставляла шарф, – он полез в карман брюк и вытащил зеленый шелковый платок.

– Ты хранил его все эти годы?

– Да, я нашел его на Черном пляже, когда искал твою мать. Это единственное, что от нее осталось, – он нежно позволил платку выскользнуть из пальцев.

У меня встал ком в горле.

– Ты, должно быть, очень любил маму, – может быть все еще любит. – Но почему он у тебя? И что тогда пошло не так?

– Я был таким дураком, – склонил голову Лаурин. – Гюнтер прав в том, что сказал. Я был ревнивым, боялся, что потеряю ее, когда она вернется в Германию. И поэтому… – ему явно было трудно продолжать, – я снял платок с дерева и подложил ей в карман.

Я была шокирована.

– Что ты сделал? Но зачем? Она бы и сама потом к тебе вернулась.

– Я знаю, – тяжело вздохнул он.