Фея чистоты

– Я так не выгляжу, – проворчал скелет, загребая вправо. – Это ты меня так видишь. В глазах лорда я огромный водяной великан с рыбьим хвостом, в волосах – жемчуг, в руке – золотой трезубец, а русалки вплетают мне в косы водоросли с прилипшими к ним старинными монетами – сокровищами со дна реки. Ну, это так. К слову.

– Прости.

– За что?

– За то, что мое воображение столь… мрачно.

– Ха-ха-ха… Да мне, в общем-то, все равно. Даже интересно. Так чего ты хочешь?

– А у меня что, есть три желания?

– Почему три?

– Ну, в моем мире, если поймать джинна или золотую рыбку, они исполняют три желания.

– Значит, вернуть тебя в твою Страну чудес? Это можно. Только желание – одно. И мы в расчете.

Скелет взмахнул плащом, и я, сообразив, что он собирается делать, крикнула:

– Нет! Не надо… Я… я не могу.

– Ладно. – Ткань плаща вновь повисла на костях. – Так чего же ты хочешь?

Чего я хочу… Ничего я не хочу! Может, утопиться? Попросить Темзу забрать меня… э‑э‑э… без мучений? Я прислушалась к себе и поняла, что безнадежно выросла из Джульетты. То есть у меня несчастная любовь. Это, без сомнения, так. И умереть, конечно, хочется, но не настолько.

– Думай быстрей, – поторопили меня из лодки. – Устал я. Да и надоели вы мне все. Смертельно! – Дух Темзы, распахнув плащ, ткнул себя в ребра.

– Знаешь что? Хочу в замок! В тот замок, где мы…

– Да понял я, понял. Верное решение. На вот. – Костлявая рука выудила из недр ветхого балахона старинную монету.

– Она… со дна реки? – поинтересовалась я, рассматривая что-то очень похожее на «пиастры», о которых кричал попугай Сильвера.

– Со дна. Будешь в библиотеке – подкинь. Это мой подарок. Прощай!

Хлюп. Хлюп. Хлюп-хлюп…

Лодка.

Значит, я все еще у Темзы. Тепло. Пахнет деревом и пы… пы…

– Апчхи!

И пылью. Я открыла глаза. Надо мной – деревянные доски. Спина болит – лежать жестко. И что-то знакомое во всем этом.

Ну конечно! Я в крошечном чулане под лестницей, нашем с Буклей первом пристанище чудовищного логова милорда. Вспомнила, как мы договорились с замком в первый же день и пробрались в чудесную ванную комнату. Горячая вода, запах лаванды, радужные пузырьки, мокрый пятачок фамильяра и вопрос хозяина замка: «А что вы здесь делаете?»

Я улыбнулась, чувствуя, как по щекам бежит что-то горячее. Слезы? Этого еще не хватало! Как-нибудь переживу. В конце концов, во всех мирах мужчины одинаковы. Тоже мне новость. Чем думать об этом, лучше выяснить происхождение этого странного звука.

Хлюп. Хлюп. Хлюп-хлюп…

Что же там, за дверью чулана под лестницей? Темза? Все может быть, Страж – волшебник. Я собралась с духом (жаль, Букли нет рядом, с ним как-то спокойнее) и открыла дверь.

Хлюп. Хлюп…

Картина, что мне открылась, впечатляла. Холл замка был заполнен детьми, тряпками и ведрами с водой. Малыши драили пол, который тут же вновь становился грязным. Фамильяры ютились рядышком, брезгливо поджимая лапки. Птицы, нахохлившись, облюбовали покрытые пылью канделябры. Золото и сирень портьер потускнели – замок пребывал в полном запустении, совсем как раньше.

– Здравствуйте. Что случилось?

Мне никто не ответил. Дети продолжали сосредоточенно выжимать тряпки и возить туда-сюда, вновь и вновь создавая на полу грязные разводы.

Хлюп, хлюп…

– Госпожа Энн! Призраки меня забери, счастье-то какое, вы вернулись! А где милорд? Рут, фея, господин фамильяр – они с вами?

– Нет, Грегор. Я одна. Может, объясните мне, что все это значит? – Я обвела красноречивым взглядом маленьких мойщиков.

– Ох, госпожа Энн… Если бы вы только знали! Замок опять чудит. Видать, по вам скучает. А эти, – Грегор махнул рукой на детей, – с ними нет никакого сладу. Целыми днями шалят. А у кухарки аллергия на пыль. Сроду такого с ней не было! Побочный эффект колдовства злобного доктора, да выпьет туман его черную душу. Бедняжка либо чихает, либо винит себя за все, что случилось. Говорит, это ей в наказание. Но поверьте мне, госпожа Энн, она ни в чем не виновата. Это все морок проклятый.

– Апчхи! Апчхи! А‑а‑а‑апчхи! – раздалось со стороны кухни.

Я нахмурилась. Что-то тут не так. Наверное, замок мстит. Обиделся, что оставили и не разговаривают с ним больше.

– Незаметно, что дети шалят, Грегор. Что с ними?

– Не выдавайте меня, госпожа Энн. – Дворецкий отвел глаза. – Милорд не простит. А мне что делать? Одна чихает без устали, эти вон носятся с утра до ночи. Ну я и… воспользовался магическими запасами.

– Что вы сделали? Грегор, обещаю, что не выдам, только скажите наконец прямо.

– Подчиняющее зелье, – еле слышно признался старик. – В чай по капельке. И они поспокойней. И пыли меньше.

– Безобразие! – возмутилась я. – Значит, так. С замком я договорюсь. Детям зелья больше не давать. Скоро они уедут домой, в Дан-Лан, к родным. Там их будут обучать. Как можно было поступить столь безответственно? Вы же не знаете особенности их магии. Вдруг зелье им навредит?

– Простите, – всхлипнул дворецкий. – Мы так рады вас видеть! А где лорд Харди?

Глаза Грегора смотрели внимательно и печально. Этот человек всегда был для меня загадкой.