Фейтфул-Плейс

Как и все рыжие, малыш обладал огненным темпераментом: рука на столе сжалась в кулак, и Стивен, похоже, едва сдерживался, чтобы не засадить мне по физиономии.

– Это мое решение. Я большой мальчик и могу сам о себе позаботиться.

Я рассмеялся.

– Не обманывай себя, я не пытаюсь тебя защитить. Я бы с радостью позволил тебе рисковать карьерой до конца года, а не то что до вторника, если бы хоть на мгновение поверил, что это что-нибудь даст. Но все бесполезно.

– Вы сами втянули меня в это дело, почти что волоком затащили, и теперь я втянулся – и не отступлюсь. Вы не можете передумывать каждые пару дней: принеси палку, Стивен, брось палку, Стивен, принеси палку, Стивен… Я не ваша шавка – не больше, чем детектива Кеннеди.

– Вообще-то как раз моя. Я глаз с тебя не спущу, дружище Стиви; если мне только покажется, что ты продолжаешь совать свой нос куда не надо, я отнесу отчет о вскрытии и результаты дактилоскопической экспертизы детективу Кеннеди и расскажу, откуда они у меня. Ты попадешь в его черный список, в мой черный список – и, более чем вероятно, за канцелярский стол в жопе мира. Так что повторяю еще раз: отвали. Понял?

По молодости и от потрясения Стивен не владел лицом и прожигал меня взглядом, полным неприкрытой ярости, изумления и отвращения. Того-то я и добивался: чем больше он станет меня презирать, тем дальше окажется от предстоящих разнообразных неприятностей, – однако мне было от этого ничуть не легче.

– Не понимаю я вас, – сказал Стивен, качая головой. – Совсем не понимаю.

– Это ты верно подметил, – сказал я и полез за бумажником.

– И не надо покупать мне кофе. Я в состоянии за себя заплатить.

Если бы я слишком больно задел его самолюбие, он мог остаться в деле из принципа – доказать себе, что он настоящий мужик.

– Как хочешь. Да, кстати, Стивен… – начал я.

Он сидел, опустив голову, роясь в карманах.

– Детектив, посмотри на меня.

Я подождал, и наконец он неохотно поднял на меня глаза.

– Ты отлично поработал. Я знаю, мы оба не хотели, чтобы все так закончилось, но могу сказать только, что я этого не забуду. Если подвернется случай тебе подсобить – а он подвернется, – я сделаю все возможное.

– Как я сказал, я способен сам за себя заплатить.

– Знаю, что способен, но я тоже привык платить по своим счетам, а перед тобой я в долгу. Приятно было с тобой поработать, детектив. Уверен, это не в последний раз.

Я даже не пытался пожать ему руку. Стивен бросил на меня мрачный непроницаемый взгляд, пришлепнул на стол десятку – широкий жест для человека с зарплатой новичка – и влез в рукава пальто. Я остался за столиком, предоставив ему возможность уйти первым.

* * *

И вот я снова оказался там же, где был всего неделю назад, – на подъездной дорожке дома Лив, приехал забрать Холли на выходные. Словно прошли годы.

На Оливии был сдержанный бежевый костюм вместо сдержанного черного платья на прошлой неделе, но смысл был тот же: псевдопедофил Дерьми уже в пути и ему светит удача. Впрочем, на сей раз Оливия не преградила мне дорогу, а широко распахнула дверь и быстро затащила меня в кухню. Прежде, когда мы были женаты, меня повергали в ужас эти сигналы “нам надо поговорить”, но сейчас я им даже порадовался. Гораздо лучше, чем “мне с тобой говорить не о чем”.

– Холли еще не готова? – спросил я.

– Она в ванной. У Сары в студии хип-хопа был день открытых дверей; Холли только что вернулась, вся в поту. Будет готова через несколько минут.

– Как она?

Оливия вздохнула и легко провела рукой по безукоризненной прическе.

– По-моему, нормально – насколько можно ожидать. Ночью ей приснился кошмар, и она очень тихая, но не похоже… Не знаю. Хип-хоп ей понравился.

– Она ест? – спросил я. Когда я съехал, Холли на какое-то время объявила голодовку.

– Ест. Впрочем, ей уже не пять лет и чувства у нее не нараспашку. Однако это не значит, что их нет. Может, ты с ней поговоришь? Вдруг ты лучше поймешь, как она справляется.

– Значит, она держит все в себе… – чуть ядовито сказал я. – Интересно, где она этого набралась?

Оливия чуть заметно поджала губы.

– Я совершила ошибку. Серьезную. Я признала это, попросила прощения и как могу стараюсь все исправить. Поверь, мне и без твоих слов очень плохо от того, что я причинила Холли боль.

Я выдвинул барный табурет и тяжело осел на него – на сей раз не для того, чтобы побесить Оливию, просто был так разбит, что хоть две минуты посидеть в комнате, где пахнет тостами и клубничным джемом, казалось настоящей наградой.

– Люди причиняют друг другу боль, такова жизнь. Ты, по крайней мере, пыталась сделать что-то хорошее, а это не каждый может о себе сказать.

Плечи Лив напряженно застыли.

– Людям необязательно причинять друг другу боль, – сказала она.

– Обязательно, Лив. Родителям, возлюбленным, братьям, сестрам, можешь сама продолжить. Чем ближе человек, тем глубже он ранит.

– Нет, иногда, конечно, такое бывает. Но ты представляешь все так, будто это непреложный закон природы… Это отговорка, Фрэнк, и ты сам это прекрасно знаешь.