Фейтфул-Плейс

– Искупление грехов? Нет, это не для нашего Фрэнсиса. Зато, стоит прикрыться жетоном, что угодно с рук сойдет. Колись, детектив: что тебе уже удалось провернуть? Умираю от любопытства.

– Вбей в свою тупую башку: все твои “если”, “но” и “почти” ни хрена не значат. Я чист. Я могу прийти в любой полицейский участок в стране, признаться во всем, что мы планировали той весной; если я и наживу неприятности, то только за то, что отнимаю у полиции время. Это не церковь, за дурные мысли в ад не попадают.

– Правда? Тогда скажи мне, что месяц, когда мы строили планы, тебя не изменил. Скажи, что ты остался прежним. Давай.

Па любил повторять – за несколько секунд до первого удара, – что Шай не умеет вовремя остановиться.

– Надеюсь, во имя милостивого Иисуса-младенца на небесах, ты не пытаешься обвинить меня в том, что сделал с Рози? – спросил я. Для его же блага ему стоило внять предупреждению в моем голосе.

Снова подергивание губы – то ли тик, то ли оскал.

– Я говорю только, что не собираюсь терпеть твой самодовольный взгляд в моем собственном доме. Ты ничем не лучше меня.

– Ошибаешься, приятель. Может, мы с тобой и вели интересные беседы, но если обратиться к реальным фактам, то я и пальцем не тронул папу, а ты убил двоих. Считай меня психом, но я вижу различия.

Шай снова стиснул зубы.

– Я ничего не сделал Кевину. Ничего.

Другими словами, время откровений закончилось.

– Может, я свихнулся, но складывается впечатление, будто ты ждешь, что я просто кивну, улыбнусь и уйду, – сказал я, помолчав. – Сделай одолжение, скажи, что я заблуждаюсь.

Во взгляде Шая опять полыхнул огонь ненависти, чистый и бездумный, как зарница.

– Оглянись вокруг, детектив. Еще не заметил? Ты вернулся туда, откуда начинал. Ты снова нужен своей семье, ты снова нам должен, и на сей раз ты заплатишь. Тебе повезло: сейчас, если тебе неохота остаться и взять на себя свое бремя, достаточно просто уйти.

– Если ты хоть на секунду решил, что я тебе это спущу, ты еще больший псих, чем я думал.

Движущиеся тени превратили лицо Шая в маску дикого зверя.

– Да что ты? Попробуй что-то докажи, легавый. Кевин не подтвердит, что меня не было дома той ночью. Холли, в отличие от тебя, на семью стучать не будет; даже если ты ее заставишь, далеко не все разделят твою неколебимую веру в детское слово. Уматывай обратно в свой участок, и пусть твои дружки тебя ублажают, пока тебе не полегчает. У тебя ничего нет.

– Не знаю, с чего ты взял, что я собираюсь что-то доказывать, – сказал я и резко толкнул стол в живот Шаю.

Стаканы, пепельница и бутылка виски разлетелись в стороны, брат с утробным звуком рухнул навзничь, придавленный столом. Я пинком отшвырнул свой стул и прыгнул на Шая. В этот момент я осознал, что вошел в эту квартиру, чтобы убивать.

Секундой позже, когда он подобрал бутылку и нацелил ее мне в голову, я осознал, что и он в свою очередь пытается меня убить. Я увернулся и ощутил, как мне рассекло висок, но, сморгнув звезды перед глазами, ухватил Шая за волосы и бил его головой о пол, пока он не отпихнул меня столешницей. Я тяжело упал на спину; брат прыгнул на меня, и мы покатились по полу, изо всех сил колотя друг друга по уязвимым местам. Он не уступал мне ни в силе, ни в ярости, и ни один из нас не отпускал хватки. Мы сплелись крепко, как пара любовников, прижавшись щекой к щеке. Теснота, риск, что нас услышат на первом этаже, и девятнадцать лет тренировки научили нас драться почти бесшумно: слышалось только тяжелое натужное дыхание и мягкие звуки, когда удары попадали в цель. Я чувствовал запах мыла “Палмолив” – прямо из нашего детства – и горячий запах звериной ярости.

Шай врезал коленом мне в пах и отполз, пытаясь подняться, но удар не попал в цель, а я оказался быстрее. Я зажал его руку бедрами, опрокинул его на спину и провел апперкот в челюсть. Когда он обрел способность ясно видеть, я уже упер колено ему в грудь, вынул пистолет и прижал ствол к его лбу, аккурат между глаз.

Брат оцепенел.

– Подозреваемый был проинформирован, что находится под арестом по подозрению в убийстве, ему были зачитаны права. Он ответил, цитирую: “Отвали”, конец цитаты. Я объяснил, что процедура пройдет спокойнее, если он окажет содействие, и предложил подставить запястья для наручников. Подозреваемый пришел в ярость и напал на меня, ударив в нос, – фотография прилагается. Я попытался отступить, но подозреваемый преградил мне путь к выходу. Я достал оружие и предупредил его, чтобы отошел с дороги. Подозреваемый отказался.

– Родного брата… – тихо проговорил Шай. В драке он прикусил язык; на губах пузырилась кровь. – Подлый маленький сученыш…