Феникс. Сгореть дотла

На соседнее надгробие садится бабочка. Я взмахиваю рукой, чтобы рассмотреть узор на ее сложенных крыльях, когда она взлетит, и замечаю движение — за ближайшими деревьями мелькает чья-то фигура. Мужчина стремительно удаляется, и я не вижу лица, но знакомый темный ореол за его спиной не дает мне покоя.

— Лиз, — дернув сестру Глории за рукав, я показываю нужное направление. — Заметила того типа?

— Старика, который обходит лавочку? — уточняет она.

— Нет же, мужчину в костюме. Брюнета с…

— …тростью, — перебивает Лиз. — Вижу, только он седой. 

Не продолжая спор, я кидаюсь вслед за мужчиной. Никакой он не старик. Я еще не ослепла, чтобы перепутать цвет волос, и у меня нет галлюцинаций.

Петляя вокруг могил, я постепенно сокращаю расстояние между нами. За склепами и вековыми дубами легко прятаться, и мне почти удается его догнать, когда мощеная дорожка внезапно пустеет. Я кидаюсь то вправо, то влево — никого. Он исчез!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Вот же гад! — раздраженно пнув столб ближайшей ограды, я разворачиваюсь… и впечатываюсь лицом в чью-то грудь.

В расстегнутом вороте рубашки мелькает знакомый узор — змея и пламя. Предчувствие не обмануло, это снова бармен! И он не просто следил за мной в аэропорту, но и отыскал в городе.

— Ты…  — я машинально отступаю назад.

— Все-таки узнала, — красные глаза знакомо прищуриваются — бармен взбешен.

Я тоже не могу унять вспыхнувший гнев:

— Я вызову полицию, извращенец. И расскажу им про преследование.

Одним своим существованием он пробуждает во мне ярость, хотя обычно я себя контролирую.

— Это ты бежала за мной, — его губы изгибаются в циничной улыбке.

— Но не я прилетела за тобой из Брюсселя, — хочется не просто язвить, а вцепиться в ухмыляющееся лицо и хорошенько расцарапать.

— Даже не пытайся, — предостережение не дает мне замахнуться.

Он говорит тихо, но и в шепоте я слышу едва сдерживаемую злость.

— Кто ты, черт побери?

— А каким ты меня видишь?

В темнеющих глазах мелькает интерес — теперь они почти бордовые — а я озадаченно замираю. Какая разница? И почему его это вообще волнует?

— А что, возможны варианты?

Бармен игнорирует нервный смешок:

— Отвечай.

— Наглым, самоуверенным и опасным. Способным уничтожить человека, как ты сделал с Глорией, — я осторожно шарю в кармане, чтобы включить в смартфоне режим диктофона. — Признайся, это ты подмешал нам что-то в выпивку.

Манипуляции остаются незамеченными. Может быть, мне все-таки удастся сделать запись.

— Коктейль был чист, как слеза девственницы, — ухмыляется он.