Феномен колдовства в Средневековье

За этот период было проведено более ста значительных судебных процессов над ведьмами: больше, чем за предыдущие два полных столетия. Подавляющее большинство предполагаемых ведьм обвинялись в малефициуме и в ведовстве, но было рассмотрено и немало случаев чистого колдовства, из чего следует, что даже в столь поздний период малефициум не обязательно ассоциировался с ведовством. Светские суды теперь заслушивали больше дел по ведовству, чем епископальные или инквизиторские: это означает, что инквизиция была далека от монополии на преследование ведьм, хотя теоретики больше опирались на инквизиторские, чем на другие судебные процессы, поскольку отчеты инквизиторских судов были более полными. Тем не менее на некоторых светских процессах, например в Брессюире или в Вале, картина ведовства представала столь же полной, как и на более зловещих инквизиционных процессах. Какой бы влиятельной ни была инквизиция в распространении ведовской одержимости, она отражала общество, частью которого была, и от этого общества получала поддержку.

Неуклонный рост применения пыток в судах светской и духовной власти в значительной степени способствовал распространению феномена ведьм, поскольку из-за него гораздо больше людей, чем прежде, оказалось под прицелом. По мере того как растет применение пыток, наше доверие к источникам снижается. Например, массовые судебные преследования в Артуа в 1459–1460 годах были настолько откровенно сфабрикованы инквизицией путем систематического применения террора, что приговоры были, пусть и с опозданием, отменены парижским парламентом в 1491 году. Хотя продолжающаяся деятельность настоящих еретиков свидетельствует о том, что люди, практиковавшие ведовство, никуда не исчезли – действительно, усиление террора, вероятно, привело к парадоксальному усилению реальной практики, – мы вообще не можем полагаться на показания инквизиции.

Поскольку судебных процессов того периода было слишком много, чтобы рассматривать их по отдельности, мы проанализируем их, разбив на группы[443].

Поклонение Диане не упоминается ни в одном из судебных процессов. Однако в судебных процессах, проводившихся инквизицией в Артуа, появляется новый зловещий элемент. Инквизиторы получили признания в том, что ведьмы обещали дьяволу внушать людям, будто их шабаши были всего лишь фантазией. Другими словами, инквизиция ставила в опасное положение тех, кто пытался подвергать сомнению реальность существования ведовских собраний: они не только представали жертвами ведовского обмана, но и сами могли оказаться ведьмами или колдунами. Успех инквизиторов привел к тому, что сопротивление ведовской одержимости ослабло[444].

Ночные полеты, первоначально бывшие частью легенды о Диане, стали неотъемлемым элементом представлений о ведовстве, но теперь они неизменно ассоциировались с полетами при помощи сил демонов. Ведьмы, как считалось теперь, почти всегда летали на свои встречи, хотя некоторые, если жили достаточно близко, ходили пешком[445]. Дьявол переносит их по воздуху, часто в образе зверя, такого как волк, собака, кошка или коза, или же в образе черного человека[446]. Иногда ведьмы умащивают себя, чтобы подготовиться к этому полету, но чаще они намазывают палки, метлы или даже стулья. Иногда метлы могли летать без мази благодаря силе дьявола. Самым необычным способом было перемещение верхом на экскрементах лошадей или мулов[447].

Случайные упоминания о bonae и их практиках связывают ведьм с bona societas («хорошее общество»), но только в одном случае обвиняемую прямо спросили, является ли она одной из них[448]. Демоны помогали ведьмам проходить через запертые двери, делая их тела бесплотными быстрее, чем мог видеть глаз, или быстро отпирая и запирая двери. Однажды ведьмы ночью проникли через запертые двери в подвалы, где вылили вино из бочек и оставили вместо него мочу[449].

Давнее представление об инкубах теперь прочно ассоциировалось с ритуальным союзом ведьмы и дьявола на тайных встречах, при этом дьявол принимал облик мужчины или женщины в зависимости от обстоятельств[450].