Феноменальный П. Т. Гелиодор

П. Т. мельком глянул на Алису и понял, что ей страшно: она же не знает, почему этот бородач так изменился, услышав нелепую песенку.

– Это всё из-за солнца, – объяснил П. Т.

– Ему нельзя долго ходить без шляпы, – добавила Перла. – Так кто её принесёт?

Из хижины появилась хромая девочка с широкополой соломенной шляпой в руке.

– Нашла! – крикнула она.

– Молодец, Минни. Неси сюда.

Родители отказались от Минни, потому что она родилась увечной, с вывернутыми искривлёнными ножками – они решили, что в этом виноват вселившийся в девочку дьявол. Минни выросла в семье старого протестантского священника, а когда он и его жена умерли, девочка сбежала, чтобы её не сдали в приют. Она так и жила на улице, пока её не встретил отец П. Т. и не забрал с собой на Никель-Айленд.

Минни подошла и протянула шляпу Перле.

– Вот твоя шляпа, Зак, – сказала Перла самым ласковым тоном, на какой только была способна. – Надень.

Захария продолжал стучать себя кулаком по голове. Звук получался глухой, словно два полена бились друг о друга.

– Иди в тень, Зак, – спокойно продолжала Перла. – Тебе полегчает.

Ронни подошёл ближе. В руке у него была мокрая тряпица.

– Разреши Ронни обтереть тебя, – сказала Перла.

– Как знать, что Шалтай готов сотворить, – бормотал Зак. – Чтобы не дать себя погубить!

– Нет-нет, Шалтай себя в обиду не даст, – улыбнулась Перла. – А ты дашь намочить тебе голову и наденешь свою замечательную шляпу, правда же?

Ронни осторожно протянул руку с мокрой тряпицей. Зак позволил протереть себе лоб, затем, схватив шляпу, нахлобучил её на голову.

Перла кивнула Абсалону и Гонсало, и те проводили Зака в тень одной из хижин.

– Дайте ему поесть, – сказала Перла и вздохнула с облегчением.

Алиса разволновалась. Её растерянный вид тронул Перлу, она подошла и обняла девочку маленькой рукой.

– Уже всё в порядке, – успокоила она Алису. – У Зака очередной тепловой удар. Всё из-за металлической пластины…

– У него здесь кусок металла, – П. Т. дотронулся до своей головы. – В черепе!

– Зак – бывший моряк, – продолжала Перла. – Он сражался в войне за независимость. В июне 1813 года, во время морского сражения в Бостоне, его ранило в голову, он тогда был мальчишкой. Из-за травмы он не помнит свою жизнь до того рокового дня. Чтобы спасти его, врачам пришлось вставить ему в череп металлическую пластину. С тех пор в жару, когда пластина нагревается, у Зака случаются приступы ярости. Из-за этого у него было много неприятностей, вплоть до тюрьмы. Единственное, чем ему можно помочь, – это охлаждать голову и отправлять его в тень.

– А после приступа, непонятно почему, у него жутко разыгрывается аппетит! – засмеялся П. Т.

* * *

Когда Алиса и П. Т. возвращались домой, дорогу им переполз толстенный чёрно-зелёный уж.

– Кто-то следил за вами до кромки болота, – сказал уж. Затем, не дожидаясь ответа П. Т., он исчез под илистой поверхностью.

П. Т. не рассказал об этом Алисе, решив, что не стоит её волновать. Но всю дорогу домой он задавался вопросом, кто и зачем мог их преследовать.

Как и ожидалось, Генриетта Петтигуфер была в бешенстве из-за необъяснимого отсутствия племянницы. Следуя совету П. Т., Алиса не отвечала на тётины вопросы и, хотя выглядела раскаявшейся, в глубине души улыбалась. Когда тётя Генриетта сообщила, что в наказание на три недели запретит племяннице покидать усадьбу, Пушинка подумала, что такое наказание ничтожно по сравнению с чудесным днём, который она провела на Никель-Айленде. Тем вечером, в тишине своей комнатки, счистив грязь с любимых персиковых сапожек, она безмятежно уснула, мечтая снова танцевать на поляне среди деревни и, конечно же, летать.

На следующий день Алиса гуляла в уединённом местечке около одного из усадебных прудов в берёзовой роще, когда услышала у себя за спиной треск сучьев. Она испуганно обернулась, и тут перед ней возник Сэмюэль Петтигуфер. Девочка улыбнулась, но почувствовала себя неуютно, как всегда в присутствии Сэмюэля.

Сэмюэль держал в руке хлыст для верховой езды.

Наверное, он шёл из конюшен, где работал П. Т., сказала себе Алиса. Мысль, что П. Т. где-то неподалёку и мог видеть Сэмюэля, немного её успокоила.

– Доброе утро, кузина, – сказал Сэмюэль.

Алиса кивнула.

– Ах да! – воскликнул юноша так, словно только что вспомнил. – Ты же не можешь говорить.

«Могу, – подумала Алиса. – Но ты меня не слышишь».

– Интересно, что творится в твоей головке, – продолжал Сэмюэль, подходя ближе.

Алиса невольно отошла подальше от берега.

– Невозможно догадаться, о чём ты думаешь. Может, оно и к лучшему. Иногда ведь лучше промолчать, да?

Алиса пожала плечами и направилась к дому.

– Не так быстро, – сказал Сэмюэль, преградив ей дорогу. – Вчера ты так не спешила, когда бродила по болоту со своим дружком-конюхом.

Алиса окаменела. Сэмюэль следил за ними. Много ли он разузнал о Никель-Айленде?

Она встревожилась: тайный мир общины должен остаться тайным.

Она посмотрела на Сэмюэля с удивлённым видом, словно говоря, что не имеет понятия, о чём он.

– Я вас видел, – повторил он. – И, уверяю тебя, я выясню, что вы там замышляете.