Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

То были мысли вполне верные, но для большинства народа обещания представляли слишком сильную приманку. Рошель, например, жителям которой Алансон отправил увещательное письмо, содержание которого было повторением манифеста, приняла предложения Алансона с восторгом. Все единогласно почти утвердили выдачу на содержание войска десяти тысяч ливров, требуемых Алансоном, и послали трех лучших граждан для вручения этого don gratuite городской общины новому «Тезею или Геркулесу, изгоняющему гидр, минотавров и других чудовищ, истребляющих народ». То же происходило и в других местах[1768]. А это не был исключительный случай. Одна знать отлично понимала в чем дело, но ей это было на руку: ее занимал вопрос о реформах в конфедерации, она стремилась захватить в свои руки неограниченную власть, и поэтому манифест возбудивший повсюду сочувствие, являлся как нельзя более кстати, открывал для нее путь к победе. Толпами являлись дворяне к Алансону. Лану, а за ним Жильбер де Леви де Вентадур, родственник Монморанси, женатый на дочери коннетабля, виконт Тюренн, каждый с своею армиею, и целая масса дворян из разных провинций[1769] явились к Алансону, который очутился во главе сильной армии, воодушевленной надеждою на победу. Тут были и католики, были и кальвинисты, рассчитывавшие, что присоединение к ним католиков даст им возможность достигнуть преследуемой ими цели. Теперь борьба должна была принять широкие размеры, и для гугенотской знати являлся удобный предлог требовать ввиду новых обстоятельств увеличения доли ее власти и влияния в правлении. На юге она постепенно добилась до этого, и лишь Рошель выказывала упорное сопротивление ее требованиям.

Уже при первом известии о бегстве Алансона из Парижа гугенотская знать пыталась произвести реформу в управлении делами. Ее представители, жившие в Рошели, настаивали постоянно на том, чтобы в их исключительное ведение были переданы все дела касающиеся войны. «Люди, занятые исключительно одною торговлею, — так говорили дворяне жителям Рошели, — не обладают тою проницательностью, которая необходима в государственных делах; они не в состоянии оценить выгоды или невыгоды известных мер, не привычны к войне и не могут, поэтому, участвовать в решении вопросов, касающихся военного дела»[1770]. Они требовали изменений в управлении городом, требовали установления особого совета из дворян, который должен был решать все дела и в который допускались только мэр да несколько эшевенов, но лишь с совещательным голосом. Но тогда эти требования вызвали сильное раздражение в жителях и привели лишь к тому, что вся буржуазия протестовала против проекта, составленного знатью. На вече 29 сентября все жители Рошели поклялись не щадить ни средств, ни жизни для сохранения неприкосновенными свои привилегии и вольности и для отражения всех тех, кто бы они ни были, кто попытается нарушить их[1771].

Теперь прибытие Алансона возродило вновь надежды в среде дворян, и многие из них, а особенно Лану, недовольные решением горожан, отправились к Алансону и стали здесь искать поддержки для своих планов. И они нашли здесь эту искомую опору. 22 декабря в Рюффеке, в области Ангумуа, они вместе с Алансоном и католиками-дворянами составили правила, касающиеся юстиции, военного дела и финансов, правила, в силу которых вся власть переходила в их руки и в руки Алансона[1772]. Их принудили к этому решительному шагу сами жители Рошели, обращение которых с дворянами стало невыносимо. Роган и другие дворяне, оставленные Лану в Рошели, извещали его, что дела в Рошели идут все хуже и хуже, что горожане обращаются крайне сурово с дворянами, стараются отнять у них всякую власть в военных делах, и умоляли его заставить Алансона вмешаться в это дело[1773].

6 января 1576 г. Ланокль, Дигоен и де ла Фукодиер, назначенные послами в Рошель, прибыли в город и предъявили мэру постановления, выработанные на собрании в Рюффеке. Мэр отверг все эти постановления. Он объявил депутатам, что город обязан оказывать повиновение Алансону как протектору только дотоле, пока не нарушаются этим его вольности и привилегии, что ни он, ни его совет не видят нужды принимать в виде губернатора дворянина, так как Рошель имеет уже губернатора в лице мэра, как не видят необходимости в реформе администрации, так как для управления финансами у них существует особый совет, а с заключением мира все дела должны прийти в обычный порядок[1774]. Напрасно послы требовали обсуждения правил, выставляли их только как проект, требовали созвания веча, им отвечали отказом. Тогда раздраженный Фукодьер разразился сильною филиппикою против мэра, приказывал именем Алансона, которого Рошель признала вождем и которому, следовательно, обязана повиновением, принять правила, созвать вече. Угроза подействовала, вече было созвано, но и здесь послы не встретили сочувствия. Народ объявил, что готов оказывать всевозможное содействие общему делу, но на проект организации не согласился[1775].