Фестиваль

Савотин со скоростью среднестатистического кузнечика допрыгал до хозяина квартиры и страстно его облобызал:

– Как же мне весело, Миша! Я же знаю, главное – чтобы было ВЕ-СЕ-ЛО!

Жигульский осклабился:

– Кабан научил?

Савотин поскакал в комнату, удерживая левой рукой между ног лыжную палку, а правой имитируя нанесение врагам сабельных ударов:

– Он, он! Кому же еще?! Алик – он теперь мой друг, я его очень люблю!

Хозяин притащил из кухни несколько табуреток, при наличии которых все гости без какого-либо стеснения могли разместиться за почти что праздничным столом.

– А куда же умчалась наша очаровательная Светочка? – Савотин ухватил тонкими губами кончик сигареты. – Мы же без нее начать не можем.

– Поперлась искать своего Ванечку.

– Да? – удивился Дмитрий Григорьевич. – А чего ему делать в такое время вдалеке от своих конспиративных квартир и тайных совещаний?

– Ей Михаил Викторович сказал.

– Померещилось. Ладно, давайте пока по первой без нее.

После первого тоста настроение у всех еще более ухудшилось.

– Вчера по ящику смотрела какую-то политическую передачу. – Поэтесса ухватила со стола бутерброд с килькой. – Ничего не поняла.

– Это там, где Женька Компотов все время заикается, что-то невнятно мямлит и делает неправильные ударения?

– Я не знаю, как его зовут, помню, у него усы обвислые и рожа кислая.

– Это наш один из лучших секретных сотрудников, – пояснил Савотин. – А то, что он при своей отвратительности все время в эфире, – говорит о всесилии нашей организации.

– А при чем здесь летчики? – не поняла Маша.

– Да никакой я не летчик, киска. – Пьяненький Дмитрий понял, что пора раскрывать карты. – Я работаю в контрразведке.

Первым испугался Алик Бырдин, но виду не показал и попытался перевести разговор в другое русло:

– Друзья, мы сегодня достаточно уже говорили о серьезных вещах, я предлагаю немного развеяться, потанцевать, похихикать. Короче, провести время с пользой для нашего организма.

– Послушай, Кабан, а я ведь за многие годы и не подозревал, что ты можешь излагать нормальным языком. Сегодня ты меня поразил в самое сердце.

– Ты, Мишаня, думал, что я страдаю по этому поводу комплексом?

– Ну, да – комплексом неполноценности.

– Так вот знай, никакого комплекса у меня не было и нет. Просто я на самом деле слегка неполноценен. Но к моей привычке говорить на сленге это не имеет абсолютно никакого отношения.

Кабан махнул бокал с шампанским, предназначенный для Светы, и, мастерски отрыгнув, запел:

На тот большак,
На перекресток
Уже не надо больше мне спешить.
Жить без любви,
Быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?

– Кабанейрос, – Жигульский был просто вне себя, – я знаю тебя сто двадцать тысяч лет, но никогда не слышал, чтобы ты пел подобные песни… Что с тобой случилось?

– Я влюбился.

– Не понял… В кого?

Бырдин плеснул себе еще немного вина, задумчиво посмотрел через бокал на люстру, еще раз мастерски отрыгнул и смачно произнес:

– Я влюблен в поэтессу Машу. В ее талант.

По интонации старого фарцовщика было ясно, что он не шутит. Кабан запел дальше:

Пускай любовь
Сто раз обманет,
Пускай не стоит ею дорожить,
Пускай она
Печалью станет,
Но как на свете без любви прожить?!

После второго пропетого им куплета Маша поперхнулась, Савотин задумался, Лена загрустила, а Жигульский отвратительно заорал:

– Блин, сука, я ж совсем забыл о котлетах!

Он стремительно умчался на кухню, по дороге открыв туда дверь, и все сразу же ощутили горьковатый привкус дыма с элементами угарного газа.

Бырдин между тем подсел к поэтессе, взял ее миниатюрные ручонки в свои и попытался объяснить свои чувства:

– Познакомиться с девушкой – счастье недостижимое! Сколько раз я лишал себя его… Со сколькими очаровательницами колесница судьбы разлучала меня, так и не дав насладиться ни красотой души, ни особенностями строения тела… Сиюминутность существ, вырывающих нас из привычного течения жизни, кажется мне порой летальной. Поэтому последние годы по отношению к женщинам я живу в воображаемом мире.

– Алик, вы не нервничайте. Я согласна сегодня быть с вами.

– Да? – удивился Алик. – Тогда я вам откажу. Я откажу всем. – Он поднялся от поэтессы и подсел к Лене. – И вам, Леночка, я тоже откажу. – Он опять встал, подсел к Савотину. – И тебе, Дима, откажу, и Жигульскому…

– Почему? – автоматически спросила Лена.

– Да потому что я – не Олег Бырдин, как вы все думаете.

– А кто? – протянул чекист.

– Я – Шерлок Холмс! Ха-ха-ха!!!

Обалдевшие собравшиеся неожиданно услышали голосовые интонации артиста Ливанова, игравшего в известном сериале. Алик спародировал талантливого актера один в один.

– Вдруг он упал на пол, на его губах появилась пена.

– Быстро «Скорую»! – Профессионал Савотин тут же преобразился.

Приехавшие врачи констатировали наличие диагноза, понять суть которого так никто и не смог.