Фестиваль

– Ну вот. Как пьянствовать и дебоширить у меня в квартире – так вы, уважаемый литератор, здесь первый, а как привлечь бедную девушку к процессу раскрутки талантливой молодежи – вас не доищешься. Хоть бы одним словом обмолвился о своем юном гениальном партнере. – Дрожание ее голоса выдало все увеличивающееся волнение. Просто Гоннобобель поняла, что наступил решающий момент для психологической атаки, результатом которой может быть как приличный куш, так и позорное отступление с частичной потерей лица или репутации. – В эти осенние дни так хочется жить по совести, предельно честно…

– Мариночка, а «предельно честно» – это как? Просто честно – понятно, а вот предельно честно – извини, не совсем…

Томно взглянув на Флюсова и не удостоив его ответом, критикесса продолжила:

– Моя честность меня всегда губит, я слишком порядочна для своей профессии, и сегодня, вероятно, в качестве компенсации судьба мне подарила экспромтную встречу с вами, Клаус.

– Я тоже крайне рад.

– Стыдно сказать, еще вчера я не знала о вашем существовании, а уже сегодня полностью очарована вами и вашей музыкой.

– Но вы же ее еще не слышали.

– Гоннобобель игриво подмигнула Сергею:

– На вашем вчерашнем концерте была моя подруга с магнитофоном, она записала несколько произведений и дала мне послушать.

– Да, все это очень хорошо, но писать любую музыку без разрешения автора во всем мире категорически запрещено.

– Простите ее, маэстро. Она это сделала не специально, не по злому умыслу. К тому же без этих записей я не узнала бы от нее про последний день фестиваля, и не пришла бы сюда, и не познакомилась бы с вами. – Критикесса ухватила пятерню Клауса двумя руками и задумчиво нагнулась над ней. – Какие удивительные пальцы…

– Ну что вы, что вы… Не надо…

– Нет, надо, – уверенно выпалила Гоннобобель. – Я лучше знаю. Композитор, с трудом выдернув руку, с чувством непоправимой неловкости закашлялся:

– Я, пожалуй, пойду…

– Послушай, Марина, оставь мальчика в покое. Послезавтра, после всех окончательных расчетов с его папой я дам тебе полную закрытую информацию по семейству Гастарбайтеров. А сейчас, пожалуйста, не мешай мне…Сегодня у меня очень ответственный день. – Флюсов всучил Гоннобобель два пригласительных билета на фуршет и откланялся. – Не забудь, пьянка начнется ровно в двадцать два ноль-ноль в нижнем фойе. Попрошу, девушка, не опаздывать.

Сергей помчался дальше с резвостью молодого джейрана – ему нужно было решить за рекордно короткий срок массу важных проблем и вопросов.

Сергей Александрович Козик с Ваней Райляном стояли в это время на подиуме, прикидывая, придет ли зритель на последний день фестиваля.

– Как ты думаешь, Иван Григорьевич, получится у нас под конец всей затеи солидно колыхнуть знаменами?

– А чего ж не получится, Сереня? Я вообще думаю, что это будет самый лучший концерт, и Клаус вроде бы сегодня в неплохой форме.

– Ты знаешь, за последние дни он значительно изменился. Стал каким-то более серьезным, что ли.

– Может быть. Теперь по поводу публики – сегодня на концерт должны прибыть курсанты двух военных училищ. Им дана команда хлопать без остановок, с небольшими перерывами на перекур. – Райлян повернул голову в сторону раздавшихся шагов и радостно улыбнулся. – А вот и Валерия наша идет! Привет, солнце!

Козик одобрительно сощурился:

– Ну, теперь уж скорее – не наша, а твоя.

Иван взял собеседника за лацкан пиджака, слегка притянул к себе:

– Ты бы, уважаемый заместитель генерального директора, поменьше разговаривал на отвлеченные темы. Было бы лучше…

Состроив на лице гримасу недоумения, Козик быстро развернулся и тут же исчез.

– Здравствуй, Ванечка, – мило проворковала Валерия и чмокнула его в щеку. – Как у нас обстоят дела с подготовкой последнего дня?

Густо покраснев уже после поцелуя, после вопроса Райлян позеленел:

– Какого хрена ты суешь свой длинный нос не в свои дела?

– Валерия опешила:

– Во-первых, Иван Григорьевич, ваш нос гораздо длиннее, чем мой, а во-вторых, каким тоном вы позволяете себе разговаривать с девушкой?

– Это ты-то девушка?

– А ты не знал…

– Сейчас же перестань со мной пререкаться!

– Хорошо, – внезапно миролюбиво согласилась Валерия и достала сигарету.

– Здесь не курят!

– Зато здесь очень умеют хамить!

Девушке стало не по себе, она никогда еще не видела своего свежего кавалера таким раздраженным.

«Значит, за этим кроется какой-то серьезный негатив в отношении меня, – подумала она, – что-то более серьезное, чем внезапный приступ пусть и не такой сильной ярости. Чем же я это заслужила? А может, это заслуга моих подруг? Он же, как телок, наслушался, развесил уши – они ему и наплели».

К счастью, появился Сергей Сергеевич.

– Ну что, друзья, кажется, наш общий марафонский забег приближается к финишу. Валерочка, срочно разыщи мне Светлану; скажи, я жду от нее исчерпывающего доклада по всем пунктам.

– Хорошо. – Валерия натянуто улыбнулась. – Простите, пожалуйста, а не могли бы вы мне дать еще несколько пригласительных билетов на фуршет для моих подруг?

– Подруги хорошенькие?

– Само собой.

– Тогда – сколько?

– А сколько не жалко.

– А для тебя мне все жалко!