Фьезоланские нимфы

Образ Фьямметты проходит через всё творчество Боккаччо — она одна из героинь «Филоколо» и «Амето», едва ли не главная рассказчица «Декамерона»[91], основная, если не единственная, вдохновительница его «Канцоньере»[92]. Но это не та доверчивая, неопытная и непосредственная в своём чувстве возлюбленная, образ которой так мастерски обрисован в «Элегии».

Марию д'Аквино Боккаччо никогда не забывал, но с созданием «Элегии мадонны Фьямметты» для него она превращается в литературный персонаж, что, между прочим, несомненно помогло поэту залечить свою любовную рану. Известное замечание А. Н. Веселовского («Фьямметта — литературное переживание психологического момента, который перестал тревожить сердце, но продолжает занимать воображение»[93]) правильно лишь отчасти, — в исповеди Фьямметты ещё очень много неподдельной боли самого Боккаччо. Лишь позже — в «Нимфах» и «Декамероне» — эта боль стихает.

У книги Боккаччо немало литературных источников. Очень заманчиво сопоставить «Элегию мадонны Фьямметты» с «Новой жизнью» Данте, что и было в своё время сделано[94], однако сопоставление это мало что могло объяснить в генезисе боккаччиевой повести. В. Крешини[95] указал на более вероятный источник — на «Героиды» Овидия. Эта вполне обоснованная точка зрения (которую затем никто и не опровергал) подтверждается, между прочим, таким, казалось бы, незначительным фактом: одна из сохранившихся рукописей повести находится в том же кодексе Лауренцианы (cod. Pluteo XLII, 8), который содержит прозаический итальянский перевод овидиевых «Посланий». Кодекс этот помечен 1422 г. Нам кажется, что это не случайно: в сознании современников и ближайших потомков Боккаччо эти две книги — «Героиды» и «Фьямметта» — воспринимались как родственные друг другу.

Тот же В. Крешини[96] обратил внимание на близость диалогов Фьямметты и кормилицы из повести Боккаччо и Федры и кормилицы из «Федры» Сенеки. Эти наблюдения были затем значительно углублены М. Серафини[97], нашедшим в тексте книги параллели другим трагедиям современника Нерона.

Но литературные связи «Фьямметты» далеко выходят за пределы подражаний творениям Овидия и Сенеки[98]; в этой книге писатель выступает во всеоружии своей классической образованности, ещё более подчёркнутой в авторских примечаниях к повести. Эти примечания, опубликованные лишь в 1939 г. В. Перниконе[99], находятся на полях одного из самых ранних списков «Фьямметты» (конец XIV в.). Принадлежность этих примечаний автору книги является до сих пор предметом ожесточённого спора (авторство Боккаччо решительно и упорно отвергает А. Э. Квальо[100]). Очевидно, вопрос этот нельзя считать решённым окончательно. Но В. Перниконе провёл атрибуцию весьма убедительно: он сопоставил примечания к «Фьямметте» с аналогичными примечаниями, содержащимися в авторской рукописи поэмы «Тезеида»[101]. Ряд из них совпадает почти дословно[102], другие же, комментирующие одних и тех же мифологических или исторических персонажей, значительно отличаются друг от друга. Не совсем понятно, почему комментатор (он же переписчик?) конца XIV столетия одни примечания попросту списал из автографа «Тезеиды», другие же составил сам; в то же время вполне ясно, зачем Боккаччо, комментируя спустя несколько лет своё произведение, повторяет свои примечания, кажущиеся ему наиболее удачными, другие же перерабатывает, причём переработка эта чаще всего ведёт к сокращению примечания, к некоторому «высушиванию» его. Да, напряжённая, взволнованная, построенная на смене сложных периодов проза «Фьямметты» отличается от примечаний к ней, но, думается, именно таким и был замысел автора.

Рукописная история «Элегии мадонны Фьямметты» сложна и запутанна. Первую попытку классификации многочисленных списков повести Боккаччо сделал В. Перниконе при своём издании книги[103]. Следующую сводку сохранившихся рукописей дали почти одновременно В. Бранка[104] и А. Э. Квальо[105]. Последний, путём сопоставления всех существующих списков по методу «общих ошибок», составил их генеалогическую схему. Она довольно сложна. Положенный в её основу механистический метод, справедливо оспоренный в нашей науке[106], привёл к ряду несуразностей, когда, например, более ранний список оказывается на более отдалённой ветви схемы, чем список более поздний. На основании этого анализа Квальо во многих местах оспорил текст Перниконе, но предложенные им эмендации не приняты ещё в новейших изданиях книги.

Обилие сохранившихся списков «Элегии» — а это говорит о её чрезвычайной популярности (лишь списков «Декамерона» сохранилось больше), — серьёзно запутало и осложнило печатную традицию «Фьямметты».