Фиалок в Ницце больше нет

Из частной коллекции в США? Ну да, из частной – ее дедушки, а после смерти дедушки, выходило, из ее.

Только никому она картину Пикассо, конечно же, продавать на аукционе, тем более за рубежом, не поручала.

Потому что Пикассо, который, как она считала, вовсе таковым и не являлся, был похищен в позапрошлом году!

– Нам дали сорок восемь часов. Ну и нам придется принимать решение, Саша…

Та наконец взглянула на Илью и ткнула в репродукцию картины Пикассо в каталоге:

– Это она!

Тот, не понимая, о чем идет речь, присмотрелся.

– А, ну Пикассо «голубого» периода, причем я такого даже не знаю, хотя с его творчеством знаком хорошо. Наверное, один из частных заказов, который всплыл спустя почти сто лет на аукционе, – такое бывает.

Ну да, один из частных заказов: ее прапрабабка, портрет которой в свое время написал Репин, заказала портрет своей дочери Пабло Пикассо в Париже до Первой мировой.

И это была ее картина!

– Это она! – повторила Саша, вдруг понимая, что кричит, и Илья испуганно уставился на нее.

– Она? – переспросил бородач, и Саша выдохнула:

– Да, это все она, доктор искусствоведения Полина Аркадьевна Волкова-Красовская!

В художественную галерею Полины Аркадьевны на улице Чайковского, между Летним и Таврическим садом, той самой докторши искусствоведения, которая, как выяснилось, уже более не работала в Русском музее, предпочтя уйти в арт-бизнес Северной столицы, Саша буквально ворвалась – и ее тут же задержал охранник.

Ну да, у Полины Аркадьевны, которая решила отказаться от невысокой заплаты на престижной должности, теперь была своя шикарная галерея, специализировавшаяся на русском искусстве, и, как и у всех приличных людей, имелся охранник, который как две капли воды был похож на почтивших своим визитом «Ваню Гога» бандюганов: бритый череп, черный костюм и черные очки.

И бугрящийся от кобуры пиджак.

Ну да, как у всех приличных – но Саша отчего-то сомневалась, что Полина Аркадьевна принадлежала к категории таковых.

Очень сомневалась.

Или категория приличности в ее родном Питере за прошедшие годы несколько видоизменились, а она, грешным делом, этого не знала?

– Мне нужна ваша хозяйка! – заявила Саша без обиняков, осматривая галерею: все крайне стильно и явно доходно. У Полины Аркадьевны даже имелся собственный логотип: пасть волка, в которой зубы образовывали ее инициалы: ПВК.

К ней подоспел изящный мужчина в затейливых очках и с белым шарфом, который возжелал знать, кто она такая и назначено ли ей.

Ну да, вход в крутую художественную галерею зевакам с улицы был заказан.

– Мне нужна ваша хозяйка! – заявила Саша. – И не говорите, что ее нет, или что она в отъезде, или что у нее крайне важный клиент. Крайне важный клиент – это я!

Изящный мужчина, пытаясь понять, кто она, городская сумасшедшая или дочка олигарха, произнес:

– А вы касаемо какого объекта?

Усмехнувшись, Саша сказала:

– Пикассо, «Девочка в матросском костюме с леденцом».

И повторила это название по-французски – с великолепным (спасибо покойному дедушке и его парижской гувернантке мадемуазель Флоранс) выговором.

Явно оценив ее французский, изящный мужчина пропел:

– О, сожалею, но вы не по адресу, мы специализируемся исключительно на русском искусстве. По поводу Пикассо вам лучше обратиться к нашим конкурентам. Хотя сомневаюсь, что у них имеется Пикассо. Его шедевров в частных коллекциях и галереях Питера просто нет. Да и всей страны, вероятно, тоже. Вам лучше адресовать свой запрос за рубеж.

– Теперь нет, но были! – повторила Саша и, прикладывая усилия, чтобы не выглядеть уж слишком истеричной, сказала: – Думаю, если вы передадите Полине Аркадьевне мои слова, то она примет меня через пять минут.

Приняла через две.

Причем даже сама выплыла откуда-то из недр галереи – в изящном брючном костюме цвета фуксии, с ярким, безумно дорогим, малиновым шарфиком с золотой нитью и брендом известного парижского дома мод. Из брюнетки Полина Аркадьевна стала платиновой блондинкой – и вся мерцала бриллиантами.

Не самых маленьких размеров.

Ни дать ни взять гранд-дама арт-сцены Питера, каковой эта особа, вне всякого сомнения, и являлась.

А еще, судя по всему, воровкой и мошенницей.

Полина Аркадьевна явно тотчас узнала Сашу, потому что, замахав рукой, на которой цветомузыкой вспыхивали камни, мелодично пропела:

– Пройдемте в мой кабинет!

Хотя бы поздоровалась – вот тебе и манеры питерской интеллигенции.

Кабинет у Полины Аркадьевны оказался попросторнее президентского в Кремле, да и обставлен был получше и с большим вкусом.

Все же потрудился отличный декоратор.

Закрыв за Сашей дверь, ПВК (Саша именовала ее теперь исключительно так) грубо спросила:

– Кто давал вам право вваливаться в мою галерею и устраивать дебош?

Но голос у нее предательски дрожал.

Саша, пройдясь по кабинету, бросила взор на висящие на стенах шедевры русского искусства начала двадцатого века.

– Подлинники или копии? Думаю, подлинники, вряд ли вы будете у себя вешать копии. А вот у меня был подлинник, а вы сказали мне, что копия, вернее, подделка, помните?