Fidem

– Ну и картина! В жизни не видел такого страшного побоища. Сталь со сталью! Столбы огня! Дьявол, даже досадно, что эту битву никогда не запишут в церковный информаторий!

«Беспечный Бес» шествовал между поверженных тел, осторожно вертя башней. Почтительно и вместе с тем опасливо. Он был единственным, кого не потрепало огнем «Керржеса», но оттого не выглядел более изящным, чем прочие. Порядком поржавевший, натужно двигающийся, он явно не знал последние годы должного ухода и потому даже сейчас выглядел так, будто вернулся из долгого утомительного похода.

Не четыре сигнатуры – все-таки пять.

«Ржавый Жнец» тяжело осел на своих мощных ногах. Его тоже порядком потрепало в бою, броня во многих местах выглядела обгоревшей, на торсе были заметны свежие вмятины.

– Чертовски удачно заявились, – буркнул Томаш. – Жаль, не поспели к самому веселью! Но наверняка отчаянно спешили, а?

Шварцрабэ вздохнул:

– Приношу извинения за то, что не принял участия раньше. Мой доспех не создан для такого боя, боюсь, я бы больше отвлекал вас, чем приносил пользу.

– Пустое, сир Хуго, – устало произнес Ягеллон. – Едва ли кто-то из присутствующих сомневается в вашей рыцарской добродетели.

– Если вы хотите увидеть нечто еще более ужасающее, загляните в собор, – обронил приор Герард тяжело.

«Вопящий Ангел», кажется, остался недвижим с тех пор, как кончилась битва. Замер, сам сделавшись подобием собора. Но не изящного, воспевающего своими формами величие христианской веры, а выгоревшего, опаленного, много дней держащего своими стенами бессмысленную оборону.

– В собор? – не понял Гримберт. – Что там?

Опаленная и покрытая свежими шрамами голова «Вопящего Ангела», скрипнув, повернулась в его сторону.

– Паломники. Почти две тысячи паломников. Они все были на службе, когда…

– Холерна падлина! – выругался по-лехитски Ягеллон, первым понявший, что это означает. – Так они все…

Башня «Вопящего Ангела» дрогнула.

– Да. Они все. Они стали первой жертвой дьявола. Я думал, под защитой братьев-лазаритов они будут в безопасности. Потому и собрал их в соборе. Думал, даже если кто-то один поддастся дьявольскому искушению, остальные справятся с ним. Я не думал, что… Не знал, что…

– Что «Керржес» овладеет всеми вашими братьями сразу? – тяжело усмехнулся Гримберт. – Да, пожалуй, это можно назвать ошибкой.

Гримберт стиснул зубы. Несмотря на оглушение после боя и подступающую к горлу тошноту, он в сотый миг секунды представил это. Несколько тысяч безоружных человек, запертых в каменной громаде. Пришедших, чтоб обрести душевное спокойствие. Окруженных шеренгами закованных в сталь рыцарей. Многие ли из них успели понять, что происходит, когда «Керржес» превратил их стражей в опьяненных безумием и ненавистью ко всему живому чудовищ?..

Ягеллон вновь выругался. Даже легкий на язык Шварцрабэ отчего-то не нашел нужных слов, молча уставился линзами «Беспечного Беса» в сторону собора.

– Что ж… – пробормотал он через несколько секунд. – Теперь, надо думать, у вас там до черта мертвых пяток. Наверно, можно найти им какое-то применение…

Гримберт заставил «Серого Судью» сделать несколько шагов по направлению к неподвижному «Ангелу».

– Это ваша вина, приор. Вы сделали все для того, чтоб это страшное чудо свершилось. И многое сверх того.

Будь в приоре Герарде хоть малая толика той обжигающей силы, что заставляла его проповедовать или вести рыцарей на штурм Арбории, он испепелил бы «Серого Судью» на месте. Однако восьмидюймовые мортиры даже не шевельнулись в своих спонсонах.

– И буду гореть в адском пламени за это. Я не знал… Не мог предположить, что «Керржес» сможет пробраться в рыцарские доспехи.

– Но он пробрался, – зло произнес Гримберт. – Пробрался и сожрал мозги ваших братьев!

– Хотел бы я знать, как подобное могло случиться? – пробормотал Шварцрабэ как бы про себя, но на общей волне. – И не кажется ли вам, что наш драгоценный «Керржес» испытывает, подобно гурману, тягу к мясу определенного сорта?

– К чему это вы?

– Думаю, вы и сами понимаете, старина. В этом монастыре были заточены тысячи людей. Настоящий пиршественный стол для лангобардского демона, вырвавшегося на свободу. Но по какой-то причине его не прельщал простой люд. Все эти нищие паломники, увечные, скорбные и заблудшие – ни один из них не превратился в чудовище. Он пирует только рыцарями.

– Первые двое были без доспеха, – почти тут же ответил Ягеллон. – Франц и тот, что бесновался в мастерских. «Керржес» мог настигнуть их с такой же легкостью, как и прочих.

– Те – да. Но эти? – «Беспечный Бес» провел широкую дугу стволом своего орудия, описывая россыпи дымящихся, выпотрошенных изнутри, доспехов. И хоть орудие его было откровенно смехотворным на фоне прочих, жест получился на удивление внушительным, даже зловещим. – Две дюжины. Вы понимаете, что это значит?

– Не хотелось бы, да понимаю, – огрызнулся Томаш. – «Керржес» знает щель в доспехах.

– Возможно, только в доспехах ордена? – неуверенно предположил Ягеллон. – Заметьте, ни один из нас не стал его жертвой. По какой-то причине он избегает раубриттеров?