Fidem

– Я бы вполне разделил ваше отношение, сир Гризео, вот только приор Герард, желает он того или нет, порядком облегчил задачу нашему недругу. Сперва он захлопнул ворота Грауштейна, заперев волка с овцами. Превратив его из опасного диверсанта, намеревавшегося внести смуту, в смертельно опасного хищника, зажатого в угол. Будто этого было мало, он запер своих братьев в их собственных доспехах, думая, что убережет их от «Керржеса». Благие намерения! Вот только пример сира Андреаса хорошо показал, к чему они могут привести. «Керржес», имеющий огневую мощь рыцаря, стократ опаснее обычного человека, одержимого слепой яростью. Что, если завтра еще один рыцарь рехнется и примется вколачивать в собратьев снаряды один за другим? А если двое?..

Сервоприводы «Серого Судьи» издали тревожный гул, несмотря на то что Гримберт не отдавал ему никаких приказов. Должно быть, какая-то безотчетная реакция механического организма, которой тот отозвался на мысли хозяина, что-то вроде судороги или нервного тика. Гримберт хорошо представлял, что именно могут сотворить с монастырем впавшие в боевое безумие люди, имеющие в распоряжении доспехи подобного класса. Лучше бы подопечным приора Герарда замолить свои грехи заранее, потому что некоторым из них может не хватить на это оставшегося времени…

– Думаю, приор сознает опасность ситуации, – возразил он. – Именно потому собрал свою паству на всенощную службу в соборе, выставив вокруг него охранение из всех своих рыцарей. Даже если «Керржес» найдет себе новую жертву, в распоряжении приора будет достаточно пушек, чтобы уничтожить ее.

Шварцрабэ взглянул на него с непонятным выражением на лице. Должно быть, из-за стремительно густеющих сумерек, укрывавших Южную башню тяжелым глухим плащом, сенсоры «Серого Судьи» не смогли в деталях передать изображение его лица. Лик Шварцрабэ показался Гримберту нелепым и неестественным, ухмыляющимся, как поплывшие от времени лики святых на древних иконах.

– Надеюсь, это решение не будет стоить ему дороже, чем первые два.

– Что вы имеете в виду?

Но Шварцрабэ уже махнул рукой:

– Ровным счетом ничего, приятель. Будем уповать на лучшее и молиться чудодейственной пятке. Положение наше скверное, но оно могло быть еще более скверным. Вместо пятки святой Лазарь мог поделиться с Грауштейном чем-нибудь другим. Например, своей простатой или… Черт, я так измотан, что даже богохульства даются мне без привычной легкости. Если не возражаете, я отправлюсь к своему «Бесу». Сегодня заночую там, спать в пустом дормитории не удобнее, чем в старом склепе…

Шварцрабэ легко повернулся на пятках и зашагал к лестнице. Невысокий, в потертом гамбезоне, он лишь немного выделялся на фоне сумерек и быстро таял, точно свеча. Миг – и исчезнет без следа.

– Сир Хуго! – окликнул его Гримберт, сам не зная зачем. – Эй! Сир Хуго!

Возможно, подумал он, мне хочется еще раз взглянуть в его глаза. Есть в них, этих насмешливых, как у старого ворона, глазах какое-то любопытное, до конца мной не разгаданное свойство.

– Да, приятель?

Шварцрабэ остановился, не успев поставить ногу на ступени. И хоть он был едва видим, Гримберту показалось, что он видит блеск его глаз.

– Как вы провели меня утром?

– Простите?..

– Вы заставили меня думать, будто вы внутри «Беспечного Беса» занимаетесь ремонтом. Тогда как на деле доспех был пуст. А ведь он каким-то образом отозвался на мое обращение в радиодиапазоне. Такая старая машина, как «Бес», не может обладать развитым самостоятельным интеллектом! Вот мне и интересно, как это вы обвели меня вокруг пальца.

– Ах это… – Шварцрабэ с удовольствием хохотнул. – Красиво вышло, а? Сущая ерунда на самом деле. Я был уверен, вы и сами догадались. Distulit ordinem.

Гримберт не успел переспросить. Забавно, что его измочаленная память, на которую он уже не мог положиться, превосходно сохранила знания о латыни. В этот раз она выдала ответ мгновенно, изрыгнув его, точно дымящуюся снарядную гильзу.

– «Отложенный приказ»? Звучит знакомо, но…

– Стандартный модуль интерфейса, – пояснил Шварцрабэ, – о котором, впрочем, многие наши собратья или не знают вовсе, или предпочитают не вспоминать. Нашему брату нравится думать, что рыцарский доспех – это лишь груда мертвого металла, которая оживает при соприкосновении с их бессмертной душой, не способная автономно функционировать и предпринимать какие-либо действия. Полагаю, это вопрос человеческого самолюбия. Нам нравится думать, что мы – ключевая часть мироздания, вокруг которой крутится все сущее.

Гримберту захотелось хлопнуть себя по лбу. «Отложенный приказ»!