Фигуры света

Она откладывает перо.

– А как же стирка? Одна я не справлюсь.

Мэй пожимает плечами:

– Завтра постираем. Или отошлем прачке. Не переживай, Алли, это просто стирка.

– Это не просто стирка, Мэй. Там мамин кружевной воротничок, и раньше я никогда не стирала папино белье, а еще все надо накрахмалить, подсинить, выколотить, отгладить, а вдруг пойдет дождь, а мы будем в школе и не сумеем занести белье домой, тогда придется его перестирывать. И даже когда ты в гостях, мне все равно надо есть. Ничего мы не сэкономим, только больше хлеба зачерствеет и испортится.

Мэй крутит дверную ручку, глядя, как задвижка ездит туда-сюда.

– Аль? Ты как будто нервничаешь. Другие люди ведь тоже стирают белье, и ничего.

– Нет, другие люди не стирают белье, когда готовятся к экзаменам. Не в одиночку. Мэй, мама очень рассердится, когда вернется и увидит, что мы не постирали белье, что дома грязь и беспорядок и что мы сидим без еды.

– Мама вернется только через две недели, у нас еще много времени. Хочешь, постираем в субботу? Когда я вернусь из больницы. И нет у нас никакого беспорядка.

Алли швыряет книгу на стол.

– Так будет. И грязь будет. Нельзя стирать в субботу, Мэй, ведь тогда нам придется сушить и гладить белье в воскресенье. И с каждым днем стирка только накапливается – полотенца, тряпки, простыни, одежда, в которой мы ходим. Ты не можешь вот так взять и уйти, а меня оставить со всем этим разбираться.

– Я уже пообещала Шарлотте. Чай будет детский[22], с сэндвичами. У меня, наверное, получится так наесться, чтобы потом не ужинать. Ее брат проводит меня домой.

– Мэй!..

Мэй уходит. Алли хочется подержать руку над свечой, прижечь кожу на бедрах до волдырей. Она прикусывает кожу у основания большого пальца – до крови, до расползающегося на языке железистого вкуса. И только потом спохватывается, что след укуса на руке выдаст в ней умалишенную.

* * *

Она ведь не впервые одна дома. Быть того не может, Дженни ведь часто уходит, то за покупками, то на почту, да и мама редко бывает дома. Но что-то в окружающей ее тишине, в равнодушии самого дома сковывает ее по рукам и ногам, будто сон. Она переобувается, вешает пальто, словно бы двигаясь сквозь толщу воды. Нужно вымыть руки, мама всегда велит им мыть руки после школы. Мыло размякло, потому что Мэй забыла его в воде, и оно расползается у нее по рукам длинными соплями. Если теперь положить его на место, в проволочную мыльницу, оно все вытечет. Может, положить его на промокашку? Полотенце сырое. Она идет в столовую, вроде бы в левом ящике буфета еще оставались промокашки. До заката еще несколько часов, но мрак уже собирается по углам, как пыль. Палец застревает в ручке ящика. Промокашки, наверное, под щеткой, которой смахивают крошки со стола, с потускневшей серебряной спинкой. В ящике одни крошки, промокашек нет. Надо начистить щетку. Маме не понравится, что она потускнела. Салфетка для серебра на кухне. Проходя мимо гардероба, она замечает, что у него приоткрыта дверца, потому что папин макинтош сполз с вешалки и не дает ей закрыться. Она вытаскивает макинтош и перевешивает его, на этот раз как надо, застегнув все пуговицы. Дом вокруг поскрипывает, два этажа и десять пустых комнат у нее над головой. Какую часть кубического объема дома она занимает? (Архимед подумал об этом, сидя в ванне, но, должно быть, тысячи людей до него видели, что тело вытесняет часть воды, и просто не считали это чем-то из ряда вон выходящим?) Не слишком-то большую, наверное. Она закрывает дверцу гардероба, идет на кухню. Салфетка для серебра. Мэй оставила на столе масло, прислонив к нему перемазанный в масле нож. Алли накрывает масленку крышкой, относит ее вниз, в кладовую, моет нож, вытирает, убирает в ящик. У раковины лежит чайное ситечко с остатками заварки, которую нужно вытряхнуть и разложить тонким слоем, чтобы она успела до завтра высохнуть, когда нужно будет чистить ковры. Что ей было нужно? Салфетка для серебра. Нужно сделать латынь на завтра и подготовиться к завтрашней лекции по анатомии – перечитать конспект с прошлой недели. Щетка потускнела. Мама рассердится. Она стоит в сумеречной кухне с салфеткой в руке, и в голове у нее роится латынь.

* * *