Фиктивная свадьба (СИ)

На все уходит почти сорок минут. Но я намеренно не тороплюсь. Наслаждаюсь минутами отсрочки, боясь встречаться с Арманом.

Хотелось бы не думать, но мысли блокировать не получается — то и дело проскальзывают.

Что он обо мне подумал? Возненавидел еще сильнее?

Нечаев ждет нас в гостиной — стоит возле окна, к нам спиной. Статный, красивый. Этого, увы, не отнять — мужик он шикарный. А за эти три года, кажется, стал еще шире в плечах, да и в целом — более крупным как будто. До этого момента я не акцентировала на этом внимания. Но сейчас вдруг особенно четко вижу эти перемены. Как, собственно, и в поведении.

Замираю с Надей на руках, а он медленно оборачивается к нам.

— Давай не сейчас, — тихо прошу его.

— Я хочу помочь с дочерью.

Не понимаю, что слышу за его словами. Голос Армана спокойный, пожалуй, даже слишком — я же видела бурю эмоций в его глазах. Но сейчас он словно непробиваемая глыба — спокоен и равнодушен.

— Мы справимся сами.

— Запрещаешь? — спрашивает он, даже не повышая голоса. Но я явственно ощущаю если не угрозу, то как минимум предупреждение.

— Нет, — сдаюсь, понимая, что это сражения я проиграла.

Усаживаю малышку на диван, достаю чистую пижаму и надеваю на нее. Чувствую, как цепко следит за каждым моим действием бывший. Мне кажется, я вся горю под взглядом, но особенно жжет спину.

— Если ты правда хочешь помочь, достань памперс. Открытая упаковка лежит в кроватке.

Я могу гордиться собой — мой голос не дрожит, и у меня выходит произнести довольно длинное предложение. Что интересно, Нечаев слушается — реально приносит мне памперс, внимательно смотрит за тем, что и как я делаю. Надюша то и дело косится на отца, но инициативы не проявляет. Просто молчит и смотрит.

У меня же внутри все стягивает в узел — не могу спокойно выносить его внимания. Чувствую, как задыхаюсь рядом с отцом моей дочери.

Пару раз мажу по нему взглядом — просто чтобы убедиться, что он все еще смотрит.

И не понимаю, что вижу в его глазах. Он словно закрылся от меня непроницаемой стеной. Но от этого только страшнее. Когда ты видишь приближение бури издалека, ты к ней готов. Но когда ты живешь за матовой стеной, любое потрясение станет неожиданностью.

А я устала от них. Я просто хочу спокойно жить с дочерью, растить ее, заботиться и любить.

— Почему ты не кладешь ее в кровать? — спрашивает Арман, когда я укладываю малышку на диван.

— Потому что она хочет спать со мной, — отвечаю резче, чем стоило бы. Даже поворачиваюсь к нему, чтобы отстоять свое решение, если потребуется.

— Жду тебя в спальне, — бросает он и выходит из комнаты.

В спальне…. Отчаяние и страх тесно переплетаются. Смотрю на дочь, которая лежит и грызет куклу. Машинально забираю ту, укладываю малышку поудобнее и гашу свет.

Конечно, мне приходит в голову трусливая идея спрятаться за дочкой и заснуть с ней. Но я же видела взгляд Армана. Учитывая его нрав, вряд ли он отступит. Все равно заставит отвечать. Завтра будет только злее — из — за того, что я его проигнорирую сегодня.

Надя, как назло, засыпает очень быстро. Рядом с ней мне хорошо и спокойно. Но как бы ни хотелось оттянуть неизбежное, я должна выйти за дверь и поговорить с Нечаевым.

Каждый шаг до его комнаты дается нелегко. То, что я увидела во взгляде Армана в ванной, очень хорошо напомнило мне, кто я и в чем испачкана.

Все это время удавалось делать вид, что все в порядке, что ничего не было, и просто жить дальше. Кошмары, которые поначалу мучили меня, удалось купировать снотворным, а потом я так сильно себя убедила, что все это просто дурной сон, что сама поверила.

Но появление Армана снесло все барьеры и защитные цепи. Я снова оказываюсь один на один со своим неприглядным прошлым. Сложно осуждать Нечаева за его реакцию — мне и самой от себя тошно за ту трусость и слабость, что я проявила.

Ради дочери я должна была стараться лучше.

Перед спальней замираю, пытаясь унять гул в ушах. Уговариваю себя, что нужно просто перетерпеть очередные обвинения и постараться уйти с минимальными потерями. Пусть издевается, пусть осуждает. Потом я пойду в душ и попробую отмыться, хотя знаю, что это не поможет.

Первые трое суток после случившегося, мне кажется, я не вылезала из душа вообще.

И все равно чувствовала себя грязной и недостойной.

— Долго будешь мяться? — спрашивает Нечаев, резко открывая передо мной дверь.

Боже, он еще и здесь меня поймал.

— Ты хотел поговорить? У меня немного времени — Надя спит очень чутко.

Вместо ответа он шире распахивает дверь, давая понять, что зайти все же придется.

Выдохнув, делаю шаг, затем еще одни.

— Смелее, Лена, — раздается позади меня. Слышу тихий щелчок замка на двери. Чувствую, как мне на плечи ложатся ладони. И даже через ткань футболки я ощущаю их жар.

— Давай, вываливай все, что хотел сказать, и я вернусь к дочери.

Арман сжимает мои плечи крепче, а затем, резко отпустив, задирает футболку.

Испуганно вскрикиваю и отшатываюсь, разворачиваясь к нему лицом. Выставляю перед собой руки:

— Не смей!

В глазах мужчины сейчас непроглядная тьма. Я не могу разобрать — злость там, ненависть или брезгливость. Да и не хочу, если честно.