Фиктивная свадьба (СИ)

— Кто? — резко спрашивает он, делая шаг ко мне.

Отступаю, мотая головой. Еще мгновение назад я считала, что он меня ненавидит. Но сейчас я слышу в его голосе сталь. Вот только звенит она болью. Откликается во мне, вытаскивая на поверхность все то, что я запрещала себе видеть и вспоминать.

— Лена, кто?!

Мотаю головой, жмурюсь от слез, которые в этот раз сдержать не получается. Я будто заново чувствую каждый удар плети. Кожу жжет в тех же местах, а в ушах стоит раскатистый злой крик отца.

Проваливаясь в прошлое, я упускаю момент, как оказываюсь в руках Армана.

— Кто? — сдавленно хрипит он, заглядывая мне в глаза. Буквально требует от меня вывернуть душу наизнанку. Но разве можно это сделать, когда внутри все сгорело?

— 27 Арман —

Я думал, она меня уже не удивит. Но когда вижу на спине жены шрамы, да такие, что даже мне, циничному мужику, становится не по себе, внутри что — то обрывается.

В этот момент я не способен ясно мыслить и связать хотя бы пару слов.

Лена ожидаемо закрывается, затем еще и фразу про “поиздеваться” бросает. Не знаю, что она там рассмотрела на моем лице, но я просто охерел.

Как? Когда? Кто?

Я точно помнил, насколько нежной была ее кожа. Я ласкал ее и обожал зацеловывать узкую, невероятно красивую спину.

Которая теперь исполосована узкими белыми шрамами.

Я даже рад, когда Лена прогоняет меня. Иначе я так и стоял бы как идиот.

В гостиной меня чуть отпускает, хотя перед глазами по — прежнему стоит марево. Кулаки так и чешутся найти смертника, сделавшего это с ней.

Кто мог? С кем она связалась?

Когда собирался жениться на Лене, не просил копаться в ее истории плотно. Для меня это был просто способ закрыть гештальт — затащить бывшую в койку, покувыркаться какое — то время, а затем мирно разойтись.

Но все вышло из — под контроля, и теперь между нами дочь, вагон вранья и то, что разрывает мне грудную клетку уже не первый день.

Ненависть, которая и не ненависть вовсе.

А теперь к ней примешивается дикое желание защитить и отомстить за боль жены.

Лена уходит в глухую оборону. Выставляет колючки, а я действую так, как привык — давлю, выставляю ультиматум, хотя чуйка и говорит — неправильно это.

В итоге снова ухожу. Занимаюсь тем, что уточняю насчет врача, которого мне посоветовал Таир.

Внешне с дочерью все в порядке, но все равно лучше перестраховаться. Не сегодня, но завтра точно надо свозить к специалистам. Да и насчет зрения тоже узнать.

Мои злость и обида на Лену за ее ложь не дают поговорить нормально. Любая наша коммуникация заканчивается феерически дерьмово.

И пока я не знаю, что с этим делать.

В спальне хожу туда — сюда, словно зверь. Гадаю, рискнет ли Лена прикрыться заботой о дочери и уклониться от разговора?

Самое смешное, что я бы позволил. Не стал бы скандалить или требовать. Я…

Черт, да я после того, что увидел, вообще не понимаю, как к ней подступиться. Еще не зная подоплеки, я уже испытаю что — то необузданно темное и дикое.

Кто — то ее обидел. Кто — то расчертил ей кожу на спине так, что следы остались на всю жизнь. Конечно, сейчас есть возможности в косметологии убрать все это. И наверное…

На этой мысли я торможу — слышу робкие шаги.

В моей квартире, как правило, гробовая тишина. Именно поэтому я особенно остро реагирую на все звуки. Жду, но время идет, Лена так и не заходит. Выдыхаю и решаю облегчить ей задачу — открываю дверь сам.

— Долго будешь мяться?

— Ты хотел поговорить? У меня немного времени — Надя спит очень чутко.

Ее голос звучит ломко и глухо. Словно она на грани. И это пиздец как бьет.

Открываю дверь шире, смотрю, как осторожно Лена проходит в спальню. Охереть как хочется сгрести ее в охапку и дать возможность побыть слабой. Почему — то я уверен — ей это необходимо.

— Смелее, Лена, — говорю, распахивая дверь. Все, что я себе позволяю — положить ладони ей на плечи, действуя крайне осторожно.

— Давай, вываливай все, что хотел сказать, и я вернусь к дочери.

И снова она в глухой обороне. Согласен — я тоже приложил к этому руку. Но между нами все слишком перепуталось. Слишком остро и больно все. Мы продолжаем задевать друг друга, раним, не понимая, как иначе. А ведь когда — то…

Отпускаю ее, а затем, резко отступив, задираю футболку. Мне нужно это увидеть еще раз!

Лена испуганно вскрикивает и отшатывается, разворачиваясь ко мне лицом. Выставляет перед собой руки и, затравленно глядя, хрипит:

— Не смей!

Блядь. Это просто ебаный пиздец. Кто довел ее до такого? Меня рвет изнутри. Я был дико зол на нее. Хотел наказать, да. Но даже будучи в ярости, зверея от боли, я бы ни за что не поднял на нее руку. Не причинил бы физической боли, не ударил.

— Кто? — резко спрашиваю, шагая к ней.

Лена отступает, в ее глазах плещутся ужас и паника. Это резонирует во мне. Словно она — мой камертон, и я только сейчас осознал и увидел это.

— Лена, кто?!

Она мотает головой, жмурится, отворачиваясь. Но я больше не дам ей закрыться, не дам спрятаться. Подхожу ближе, сгребаю в охапку, вынуждая посмотреть на меня.