Филарет Московский

В середине ноября наступила ранняя зима и холера пошла на спад. 15 ноября Филарет написал наместнику Афанасию: «Болезнь в Москве значительно уменьшилась и, если Бог продлит милость, кажется приближающейся к концу», а через пять дней в кафедральной церкви Чудова монастыря он говорил в слове, посвященном дню восшествия на престол императора Николая:

— Настоящий день Господь сотворил нам, сынове России, да возрадуемся о царе, нам дарованном: и благодарение Богу, что сему радостному дню довольно почтительно уступают дни скорби, внезапно нашедшие на град сей. Град царев выздоравливает, чтобы не проводить дня царева в неблаговременном унынии.

В этой проповеди он назвал холеру розгой в руке Божьей. Вероятно, немало приходилось слышать ему в эти дни сетований на несправедливость Творца, который вместе с грешниками наказывает невинных младенцев. И Филарет отвечал на эти горькие сетования, как и положено христианину, пастырю, говоря, что наказываются не младенцы, а их родня, сам же «безвинно умирающий ничего не теряет, а приобретает жизнь безопасную и лучшую», и в итоге «смерть невинного младенца от истребительной болезни не препятствует сей болезни оставаться общественным наказанием Божиим, и, может быть, сверх того в частности, наказанием или средством духовного возбуждения для тех, которые лишились сего младенца и его будут оплакивать».

Тут же он спорил и с изуверами, которые возражали против медицинского врачевания болезни:

— В том самом случае, когда болезнь действительно есть наказание Божие, врачевания от болезни отнюдь не должно сравнивать с побегом от наказания.

Таким образом, он проповедовал современное православное понимание медицины как помощницы Бога в деле спасения человека, искупившего болезнью свои грехи.

В начале декабря эпидемия закончилась, и 6 декабря в день тезоименитства императора Николая в Чудовом монастыре митрополит Филарет поздравлял сограждан с открытием Москвы после карантина:

— Поздравляю тебя, от страха смертельного воскресший, от болезни смертной исцелевший, от трудностей жизни разрешенный град!.. Если ты воскрес, то умей беречь безопасность жизни, тебе возвращенную… Грешник, наказанный и помилованный, к удалению от греха, не сугубое ли побуждение, не два ли крыла имеет — в воспоминании наказания и в благодарности за помилование?.. Град возлюбленный! Горько тебе было; но много услаждена чаша твоя: благодарно сохрани дарованное; благоразумно заслужи лучшее; берегись грехов и погрешностей, да не горше ти что будет. Утвердим себе, братия, и не престанем исполнять обеты, которые вдохнуло нам спасительное время скорби.

В тот же день в Москву прискакал Пушкин с целым ворохом новых произведений, с душой, согретой лирой Филарета, с желанием поскорее начать приготовления к женитьбе на Наталье Николаевне.

Свадьба эта состоялась 18 февраля 1831 года в храме Большого Вознесения у Никитских ворот. Митрополит Филарет находился в Петербурге на очередной сессии Святейшего синода. Да и мог ли бы он венчать Пушкина? Хочется думать, что да: будь он в Москве, не кто иной, как он совершил бы таинство бракосочетания. Было бы хуже знать, что Филарет находился в Москве и не присутствовал на столь важном событии в жизни столь важного человека России. Впрочем, некое касательство к этому венчанию имел и Филарет. Известно, что он запретил совершать таинство венчания Пушкина и Гончаровой в домовой церкви князя Сергея Михайловича Голицына и настоял, чтобы это произошло в храме Большого Вознесения у Никитских ворот. Сам Пушкин потом отметил в этом руку Провидения — ведь он сам родился в день праздника Вознесения Господня.

Россия гораздо больше внимания, нежели свадьбе Пушкина, уделяла иным событиям, развернувшимся в 1831 году. Накануне восстала Польша, из Варшавы бежал великий князь Константин Павлович, с трудом сумевший вывести из города русские войска и отступить с ними к Белостоку. Фельдмаршала Ивана Ивановича Дибича назначили главнокомандующим армией для подавления Польского восстания. Император посоветовал полякам угомониться. В ответ на это сейм лишил его польского престола. По всей Польше развернулись преследование и травля диссидентов, как в католицизме именуют своих православных сограждан. 24 января войска Дибича вошли в Польшу, 7 февраля доблестный Иван Иванович разбил поляков у Вавра и приблизился к Варшаве; 13 февраля на подступах к польской столице при Грохуве состоялось крупное сражение. Наши войска потеряли десять тысяч человек, польские — двенадцать тысяч и отступили к Варшаве.

А в самой России множество развелось либералов, заявлявших:

— Царь — жандарм! Душитель свобод! Европа должна прийти на помощь многострадальной Польше!