Филфак

— Доброе? — позабыв выключить воду, отец, нахмурившись, оборачивается к парню: — Так виделись вроде, Соколик.

— Точно! — даже не думает смущаться Илья и, сложив на груди руки, наваливается на косяк. — Я же этот, пришибленный немного. Соображаю туго.

— Ну-ну, — отец обводит парня недоверчивым взглядом, настолько въедливым и цепким, что так и хочется закричать: «Беги, Сокол, беги».

Но я не успеваю.

— Сейчас так модно, да? — отец потирает подбородок и медленно приближается к Илье.

— Что именно? — не чувствует опасности Соколов.

— Футболки носить шиворот-навыворот.

— О! Так я… О! — Илья теряется с ответом, а я, как никогда, радуюсь ожившему в кармане мобильному.

— Да! — не глядя на экран, принимаю вызов.

— Ань, — голос Царёва совершенно не радует, зато с лёгкостью перетягивает на себя внимание отца и Ильи. Даже Хвост и тот выполз из укрытия и смотрит на меня сонными глазами.

—Не спишь? — Артур, как назло, говорит громко и чётко. Каждое его слово эхом разносится по маленькой кухне.

— Нет, не сплю… , — со всей дури прижимаю трубку к уху, чтобы заглушить голос Царёва и даже подумываю убежать с кухни, только Соколов, напыжившись, следит за каждым моим вздохом и совершенно точно никуда не выпустит.

— Ты меня прости, Ань, за утро и за подопечного твоего. Я просто дурак. Приревновал, — Илья недовольно хмыкает, а Артур тут же чует неладное: его голос становится громче, а слова как на подбор все не о том. — Я должен был услышать тебя, Анют. Поверить, что этот парень ничего для тебя не значит. Тем более, ты согласилась ко мне вернуться… Мы с тобой…

«Пип-пип-пип»

Я должна была ещё раньше скинуть проклятый вызов, а теперь только и могу, что шептать «нет», наблюдая за исчезающим из моей квартиры и жизни Соколовым.

— Илья! — глотая слёзы, бегу за парнем. — Я всё объясню. Подожди…

Вот только Соколов меня не слышит, а быть может, просто не хочет слушать. Зато отец вовремя перехватывает меня в свои объятия и, с силой удерживая на месте, просит:

— Для начала ты объяснишь всё мне, дочка.

Я много плачу. Бью старика в грудь, не оставляя попыток догнать Илью. А потом срываюсь и, уткнувшись носом в родное плечо отца, рассказываю всё в мельчайших подробностях: и про нашу с Ильёй поездку, и про его Яну, про условие Царёва и свою любовь к Соколову. Папа слушает не перебивая. Отчаянно гладит меня по голове. Уверена, он вместе со мной переживает весь калейдоскоп гремучих чувств, что сейчас разрывают моё сердце. А потом ласково улыбается, вытирает с моего лица слёзы и говорит, что я его копия: как и он, живу чувствами, а ещё выбираю не тех.

Я забиваю на учёбу. Отец заваривает свой фирменный смородиновый чай. На маленькой кухне мы сидим до обеда и просто говорим. Я немного лучше начинаю понимать папу, он — всё серьёзнее воспринимать мою влюблённость в Соколова. И всё же, когда в заварнике уже совсем не остаётся чая, отец берёт мои ладони в свои и произносит то, чего я так боялась:

— Ты всё правильно сделала, дочка. Любовь — это когда в первую очередь думаешь не о себе. Помоги своему Соколику отыскать его Яну. Так будет по-честному. А дальше… Дальше жизнь сама всё расставит по местам.

— А что делать с Царёвым?

— А с ним-то что?

— Я не смогу к нему вернуться…

— Ну так и не возвращайся. Он чего хотел за свою помощь? Шанс? Ну так дай ему этот шанс, а через минуту скажи, что он его профукал.

— Всё-то у тебя просто!

— Не всё, но париться из-за парня, которого не любишь, не стоит точно. Этак, и жизни никакой не хватит.

Глава 15. Клуб пожирателей пряников

Фил.

— Итак, что мы имеем, — Нина вырывает из первой попавшейся тетради листок в клетку и ядрёно-розовым маркером проводит вертикальную линию. — Разбитый нос — одна штука…

Абсолютно серьёзно девчонка ставит галочку в правом столбике и выжидающе смотрит на меня.

— Разбитое сердце — одна штука, — пожимаю плечами, и столбик пополняется очередной закорючкой.

Свою печаль уже второй час я заедаю пряниками в комнате Нинель. Мы закрылись на ключ, и даже представлять не хочу, какие слухи о нас расползаются с космической скоростью по общаге. Но что делать, если выходить из образа при всех Нине не комильфо, а мне, как никогда, нужен дружеский совет. Такой каши в моей не было уже давно.

– Искусственное дыхание рот в рот, — Нина смачно отхлёбывает чай из чашки и берёт из пакета очередной пряник. — Одна штука?

— Верно, – киваю, а девушка, отложив в сторону лакомство, толстым маркером ставит сразу три галочки в столбик напротив.

— Это идёт по тройному тарифу, — поясняет она между делом. — Видишь, Филатов, ты уже в шоколаде!

— Нинуль, ты забыла главное, — упираюсь затылком в дешёвые обои на стене. — В итоге Анька выбрала не меня.

— Железобетонный аргумент, — и снова правый столбик ведёт в счёте, а я отчаянно вгрызаюсь в имбирную мякоть хлебобулочного изделия.

Некоторое время мы молчим. Нина с видом гениального стратега что-то чертит на тетрадном листке, а я пью безвкусный чай и думаю об Ане.