Филологическая герменевтика

Все техники понимания рефлективны, поэтому упорядоченное использование техник – один из моментов организации рефлексии. Рефлексия при смысловом понимании направлена не только «внутрь» человеческой деятельности, но и «наружу». Так, понимающий субъект стоит перед вопросами: «Я смотрю на форму, чтобы увидеть содержание _{68}текста или приобщиться к опредмеченным в тексте значащим переживаниям, но какое именно содержание должно усматриваться и какое именно состояние должно переживаться, если я стремлюсь к объективности и социальной адекватности содержания моих знаний и переживаний?» Ответить на этот вопрос невозможно, если принимать корреляцию между выразительными средствами текста и опредмеченными в них смыслами за «вечную имманентную данность», как это нередко и делается в семиотике. В действительности здесь нет никакой «имманентности»: в русском стихотворном тексте хорей коррелирует с «переживанием ускоренного движения», в английском – с «переживанием замедленного движения». Это объясняется тем, что средства текста – одна из превращенных форм, т.е. продукт общественного процесса производства и рецепции текстов, лишь кажущийся условием этого процесса. Материалистическая герменевтика, естественно, свободна от мистических, в духе пифагорейского философствования, представлений о том, что текстовая форма есть «трансцендентное инобытие» «недоступных сущностей». Ни в хорее, ни в ямбе, как и ни в каком другом из миллионов других художественных средств нет «фатально-психологической» или «мистически-имманентной» привязанности к какой бы то ни было категории действительности. Как и вообще в случае с превращенными формами, мы имеем здесь дело с видимостью. Вместе с тем эта видимость объективна и необходима при организации всей системы художественного освоения действительности. Эта система не работает без превращенных форм. Сила автора художественного текста состоит, наряду со способностью объективно-верно отразить содержание социальной действительности в ее историческом развитии, также и в художественности и художественной воздейственности. Последняя же строится на способности дать в тексте те формальные средства как превращенные формы общественно значимого понимания, от которых наиболее информативен, надежен, убедителен и, главное, социально адекватен и социально весом переход реципиента к содержательным сущностям, к идейному содержанию текста.

«Бесы» Пушкина написаны четырехстопным хореем, и это весьма способствует освоению идейного содержания текста читателем. Это содержание опредмечено, но не овеществлено: хорей – это не «материя», а лишь продукт поэтической деятельности. Соответственно, читатель вовсе не находится (даже при использовании техник из «формата» пере_{69}концентрации) на прокрустовом ложе «феноменологической редукции», требующей полного «взятия действительности за скобки» и «трансцендирования», т.е. перехода в «мир понимания». Наоборот, понимание с помощью любой техники возможно благодаря некоторой более общей, в сущности – самой общей технике понимания, заключающейся в разрыве рамок герменевтической ситуации как «встречи индивида с текстом». Понимание достигается, когда я, находясь в данной герменевтической ситуации, одновременно нахожусь в процессе выхода из нее. Так, совмещенное с пониманием знание (называемое также «горизонтом понимания») о том, скажем, что передо мной именно стихи, а не проза, о том, что передо мной текст именно на русском языке, о том, что автор «Бесов» не верит в бесов и проч. и проч., выводит меня далеко за пределы герменевтической ситуации как «моей и только моей встречи с этим и только с этим текстом». Это обстоятельство имеет неисчислимые последствия для организации всех вообще техник в практической позиции герменевтической деятельности. Упомянем в связи с нашим примером из Пушкина только одно: предложение «Показания Петрова совершенно ненадежны» ни в какой мере не воспринимается и не понимается как коррелятивное с «переживанием ускоренного движения», хотя, как и «Бесы» Пушкина, написано оно четырехстопным хореем. Никакие коррелятивные с хореем субъективные реальности, смыслы никем не понимаются, и никаких значащих переживаний соответствующего типа при рецепции этого предложения не возникает.