Филонов

Искусство, созданное по законам известным, отнюдь не отличающееся от бывшего вчера или позавчера… И мир выдвинул, конкурируя с ним, одну из своих бесчисленно всюду разбросанных малых величин художества… печную двёрку…»

Глава XI. Вернисаж {51}

Был первый день Рождества. Федотыч ещё с девяти часов поставил у вешалки пятерых парней, они наклеили белые ярлыки у крючков вешалок и приготовили куски мела, чтобы писать крупные номера на калошах. Полы во всех комнатах ещё не просохли от мытья, а там, где паркет, полотёры старательно навощили его и отполировали…

Выставка имеет праздничный вид.

Федотыч говорит, что сегодня открывается пять выставок; он предсказывает успех; напротив, на углу Морской, выставка «Фантастов и неореалистов»{52}; Федотыч не одобряет её, говоря:

– Очень уж много длинношеих девушек, у меня традиции стародавние, мне сам Серов говорил: «Главное, Федотыч, пропорции, и чтоб в красках крика не было», вот у вас, Mr. Филонов, хотя мне временами непонятно, но, чувствую, рисунок силён, у вас и движение и прочее, очень натурально. Вы ко мне, Mr. Филонов, пожалуйте, как-нибудь, в Новую деревню, у меня домишко и собрание картин очень приличное: два этюда Левитана, «Головка» Владимира Маковского и прочее.

Я ведь выставками двадцать пять лет занимаюсь, конечно, наше дело маленькое, дерево поставил, обтянул холстом, картины развесил, ну, и при вешалке, чтобы пальто не перепутать, иной придёт в рыженьком, а норовит уйти в бобрике, наше дело маленькое… вам, господа художники, смотреть надо, а нам тоже глядеть в оба… Выставка очень удачная, а два создают: Кульбин и господин Филонов… Кульбин кораблём управляет, а груз и ценность за Филоновым; хотя трудно сказать, чтобы сразу надеяться на настоящее внимание; для него много времени надо; возьмите пейзаж, дело простое, а пока Левитан в силу вошёл, я тоже ведь, знаю, бился долго…

Филонов слушал Федотыча, стоя у окна в передней; сквозь незамерзшее ему были видны крыши надворных сараев, на которые мягко ложился снег. Около слухового окна вертелось два голубя, причём один, сидевший в глубине его, вертел головкой так, как будто приглашал зайти внутрь другого, нервно ходившего взад и вперёд по белизне крыши.

– Господа, хлопнула дверь, замечайте, какой первый посетитель… чёрный или белый…

– А разве это что-нибудь значит? – спрашивала кассирша, раскладывая каталоги и открытки…

В передней слышались голоса, и наконец на пороге зала показался белый, серебряный старик с очень розовым лицом, в руках он держал шапку, шуба с большим воротником была расстёгнута, Федотыч стоял рядом в дверях, держа в одной руке палку, в другой ботинки первого посетителя.

– Поздравляю вас, господа, – обратился старик к группе художников, стоявших и сидевших у кассы, с открытием «Стефаноса»; моя фамилия – Нос{53}, но самым большим и изумительным совпадением является, что сегодня день Стефана{54}, правда, занятно… Но, господа, извините, вот он, – и Mr. Нос указал на Федотыча, – хочет снять с меня обязательно шубу, войдите в моё положение, она семь тысяч стоит, ну как я могу доверить её вешальщику, у него такого залога нет, если разрешите, господа, то, так и быть, я всё это здесь около кассы положу на общую художественную ответственность, – и Mr. Нос пошёл по выставке…

– Плохо, – говорил доктор Кульбин, – пролетели, экий ведь седой, белый…

Mr. Нос остановился перед двумя картинами, одна принадлежала кисти Гончаровой; на ней были изображены женщины-борцы, одна была написана жёлтой краской, а другая зелёной{55}. Mr. Нос долго смотрел на эту картину:

– Не нравится, – сказал он, – крик в красках и выдержки нет.

Филоновские картины Mr. Нос рассматривал долго и со вниманием:

– Жаль, что собака нюхает мёртвую, а не живую женщину, напишите наоборот и больше будет мысли, и более заинтересуете зрителя.

Ларионов подошёл к Mr. Носу и сказал:

– Купите что-нибудь, поддержите искусство!

Нос замотал головой:

– Что вы, батюшка, я картин не покупаю, кому они нужны, теперь век практический, ещё старинную живопись, картинку чёрненькую, чтобы ничего почти не было видно, куда ни шло, можно разрешить, а новая живопись – всё неопределённо, неустойчиво, купишь художника, а он спился, дальнейшего имени не сделал и покупка ни к чему. Да, я, признаться, дорогих картин не люблю покупать, покупка – вещь коммерческая; купить интересно дёшево, по случаю, то, что дорого стоит. Вот эту картину с собачкой во сколько оцениваете? Десять тысяч!{56} Я четвёртую <часть>, конечно, дал бы, в ожидании мирового оглашения; вы знаете, с каким трудом теперь деньги достаются…

День был для приглашённых; доктор Кульбин разослал около тысячи приглашений. Пятьсот человек сдали свои пальто Федотычу; вешальщикам было много работы; шубы лежали рядами уже и на специально заготовленных столах, а публика всё прибывала.

Кульбин потирал руки:

– Успех, у нас теперь, как на «Союзе», толпа…

– Да, но на «Союзе» продажа, там бы уже на несколько десятков тысяч…