Философ и теология

У наших детей будет больше свободы духа, чем у нас, и, во всяком случае, пройдет больше времени — того времени, которого у нас нет, — для того, чтобы вынести оценку этим событиям. Едва ли найдется более увлекательный предмет исследования для тех, кого интересует доктринальная тератология, чем причины альянса, о котором мы говорили выше. С политической точки зрения в объяснениях недостатка нет. Французы по своей натуре фанатичны; правые фанатики у них стоили левых — и те, и другие готовы преследовать друг друга во имя какого-нибудь высшего принципа, только в случае, о котором идет речь, католики оказались в числе преследуемых. Следует признать, что чудовищная политика комбизма не имела никаких шансов на примирение религиозных орденов с республикой, но мы сейчас говорим не об этом. Интересно было бы узнать, почему профессор теологии, принадлежавший к Ордену доминиканцев, высоко ценимый интерпретатор томистской теологии, пользовавшийся в церковных кругах неоспоримым научным авторитетом, считал в то время своим долгом утверждать, что понятие «наилучшего политического режима», в защиту которого выступал Шарль Морра, совпадает с тем, что проповедовал св. Фома в своем «Трактате о правлении государей» ? Ведь достаточно открыть в нужном месте «Сумму теологии», чтобы увидеть, что это не так.

Теолог, о котором идет речь, не был одинок в своем заблуждении. Было также немало высокообразованных и талантливых мирян, которые не усматривали никакой трудности в том, чтобы открыто вступать в союз с новой партией, поддерживаемой орденом. Сама суть проблемы заключается в том, чтобы узнать, каким образом, какими тайными путями томистская философия служила для них орудием теологического оправдания политической доктрины Мор-ра? Их заинтересованность в том, чтобы заявлять об этом во всеуслышание, очевидна: св. Фома — «учитель Церкви»; если бы удалось доказать, что его политическая доктрина тождественна доктрине Шарля Морра, это означало бы, что политическая мысль Шарля Морра имеет то же значение, что и политическая мысль Церкви, после чего все французы-католики без исключения должны были бы одобрить монархистскую политику «Аксьон Франсез». Какие великолепные последствия в перспективе! Хотелось бы только узнать поточнее, какая именно разновидность «томизма» могла бы ощутить подобное сродство душ с позитивизмом, который, как и позитивизм О. Конта, очень живо интересовался Римом, но отнюдь не Иерусалимом?

У нас, непосредственных участников этих событий, не было ни средств, ни времени, чтобы тщательно разобраться в происходящем, однако некоторые случаи настолько выделялись среди прочих, что их нельзя было не заметить. Кроме того, следует признать, что обе стороны искали повода для схватки. «Анналы христианской философии» не испытывали недостатка в агрессивности и вне всякого сомнения ускорили развитие событий. Когда отец Лаберто-ньер критиковал священника-иезуита Педро Декока по поводу появления его статьи в «Аксьон Франсез», я не на минуту не сомневался, что его судьба решена. Очень может быть, что между двумя случаями нет никакой связи. Как мне уже приходилось отмечать, в мои задачи не входит описание того, что было в действительности; я пишу о том, чем были эти действительные события для нас, как они нами воспринимались, а это не одно и то же.

Итак, относительно этого конкретного случая у меня не было ни тени сомнения, да и, как помнится, не я один делал такие прогнозы. Отец Лабертоньер опубликовал в 1911 году тоненькую — не более 42 страниц— брошюру под названием «Вокруг "Аксьон Франсез"»; его друзья всегда были убеждены, что его противники так и не простили ему эту брошюру.