Философия

К вечеру мы добрались до пограничного пункта Караурган, но таможенного поста там больше не было. Русская граница переместилась далеко на юг, и теперь обозы и колонны шли на фронт нескончаемым потоком, без остановки. На ночлег мы устроились в небольшом здании «Всероссийского союза городов» – замечательного учреждения, которое на пару с родственным ему «Земским союзом» проделало огромную работу по устройству тыла русской армии. Наутро мы вновь пустились в путь вместе с обозом, проехали заброшенное турецкое село Зивин и начали подъём на холмы, отделяющие Карсское плоскогорье от Пасинской равнины. Дорога здесь практически обрывалась и вместо неё тянулись тёмные борозды и колеи, уходящие вдаль по пересечённой местности, прямо через каменные глыбы и замёрзший ручей. Колёса скрипели, некоторые телеги переворачивались, и наша скорость снизилась вдвое. Впрочем, русские уже начали принимать меры: бригады шумных, галдящих персов и татар бойко работали под надзором русских солдат, пытаясь привести эти, с позволения сказать, дороги хоть в какой-то порядок. Мы спустились по длинному склону с вершины гребня и к полудню вышли на обширную Пасинскую равнину, через которую змеился скованный льдом Аракс. На юге весь горизонт от края до края заслоняла сплошная стена гор. С восточной стороны высилась гора Кизлар-даг, отделяющая Аракс от Восточного Евфрата, южнее линия хребта чуть понижалась, обнажая перевал, который вёл из Хасан-Калы через хребет Сахкал-тутан в Хныс, Муш и Мосул. Здесь этот важный путь, связывавший Армянское нагорье и Месопотамию, пересекался с кавказскими дорогами, и потому Пасинская равнина и Эрзерум имели огромное стратегическое значение. На северо-западе темнели размытые очертания гор Джиллигель и Коджут с перевалами, открывавшими доступ к Ольтинской котловине. И горы, и плато были застелены необъятным белым покрывалом, которое рдело в лучах послеполуденного солнца точно россыпь раскалённых углей. Между Занзаком и Азапкёем земля была изрыта окопами и опутана колючей проволокой. Здесь в первую неделю января проходили ожесточённые бои. По дороге мы обнаруживали всё новые и новые следы турецкого отступления. На обочинах из-под снега выступали разные фигуры: верблюжьи горбы, лошадиные ноги, бычьи рога и человеческие головы в фесках и с чёрными бородками – они смотрели нас с улыбкой смерти на лицах, таких же обледенелых, как и снег вокруг. Вот и всё, что осталось от “Drang nach Osten”[396] в этой части света. Спустилась ночь, но мы продолжили путь по Пасинской равнине. К десяти часам вечера на горизонте замаячили арки старинного Кёприкёйского моста. За много столетий этот знаменитый мост повидал и монгольские войска, и Тамерлана, и арабов, и османов. Теперь же вторжение в Малую Азию пришло не с востока, а с севера, и снова по этой великой тропе народов затопали тяжёлые армейские сапоги, эхом пронеслись рыдания беженцев и предсмертные крики.